Лев Энгельгардт - Записки

Тилемахиада, или Странствование Тилемаха, сына Одиссеева, описанное в составе ироическия пииты Васильем Тредьяковским. СПб., 1766. С. 46 Большой Каменный театр в Санкт-Петербурге был сооружен в 1775–1783 гг. на месте современной Консерватории (на Театральной площади).

Подробнее об этом театре и театральной жизни того времени см.: Петровская И., Сомина В. Театральный Петербург. Начало XVIII — октябрь 1917 года. СПб., 1994. С. 81–85.

Который никогда и ротой не командовал.

Уведомилась она, что граф Безбородко дал 40 000 актрисе Давии, и как сие знала вся публика, что государственный тот человек употребил таковую знатную сумму, повелела актрису Давию выслать в 24 часа за границу, а потом и всю оную труппу выслать.

Так в тексте. Имеется в виду Нижний Новгород.

Огурцы, засаливавшиеся в выпотрошенных тыквах, приготовлялись в городе Поднове под Нижним Новгородом.

На самом деле предложения Г. А. Потемкина по введению новой формы в русской армии были утверждены Екатериной II весной 1783 г. А. Ф. Ланжерон пишет: «Я не знаю более удобного, более легкого и более приятного на вид обмундирования, как у русского солдата <���…> Но в чем русский солдат имеет преимущество над всеми солдатами на свете, это в прическе. Он не носит ни косы, ни буклей, которые настолько грязны и нездоровы, что приводят в отчаяние и разоряют солдат; их остриженные в кружок волосы можно мыть и чесать каждый день. Этим обмундированием обязаны князю Потемкину <���…> Офицеры одеваются не так, как солдаты, что представляет большое неудобство, потому что неприятельские егеря узнают их по платью и стреляют преимущественно в них; это испытали во время войны с Турциею, и князь Потемкин приказал офицерам как по этой причине, так и ради экономии носить куртки и шаровары из толстого сукна и скроенные по образцу солдатских» (Русская старина. 1895. № 4. С.146–147).

Чикчиры — узкие кавалерийские штаны, отделанные цветным шнуром, с кожаной прокладкой по внутренней стороне бедер; часть гусарского (впоследствии и уланского) обмундирования.

Фламское полотно — сорт тонкого холста парусинного типа.

Здесь и далее Л. Н. Энгельгардт делает распространенную ошибку. На самом деле фамилия князя, как и других многочисленных представителей этого рода — Долгоруков (а не Долгорукий, как в тексте).

Флигель-адъютанты ее величества были полковники, но они сохраняли свое звание, даже быв в генерал-майорском чине. У них был особливый мундир с шитьем и аксельбантом с вензеловым именем императрицы: впрочем, они могли носить мундиры всей армии. Чтобы быть флигель-адъютантом, надобно было иметь великий фавор; право их было по желанию оставлять свои полки или бригады во всякое время, даже и в военное, объявя только начальнику, командующему тою частию войск, в которой состоят под командою, что едут к своей должности ко двору. По службе это было большое злоупотребление: при малейших неудобствах всегда сии флигель-адъютанты пользовались сею несправедливою привилегиею.

В течение сего времени случилось следующее происшествие: фрейлина Эльмт, г-жа Дивова, брат ее, флигель-адъютант князя Потемкина, граф Бутурлин и некоторые другие сделали на многих знатных людей сатиру в рисунках с острыми, язвительными и оскорбительными надписями для многих лиц, в которых не пощажена и сама императрица (По свидетельству Ш. Массона, «среди них была одна, на которой Екатерина, изображенная в неприличной сладострастной позе, заставляла своего сердечного друга, графиню Брюс, делать перед собой различные телодвижения. На другой, столь же непристойной для восемнадцатилетней барышни, был изображен лежащий на софе Потемкин, а перед ним три его племянницы, тогда девицы Энгельгардт, а теперь графиня Браницкая, княгиня Юсупова и графиня Скавронская: казалось, что эти три полуголые богини жестами и выразительными позами выставляли напоказ свои особые прелести, оспаривая друг у друга победу над своим дядюшкой» (Массон Ш. Секретные записки о России. М., 1996. С. 153).). Долго не находили сочинителей сего пасквиля, а в удовлетворение более потерпевших бесславия оный сожжен был на эшафоте палачом. Но по некотором времени парикмахер, убирая фрейлину Эльмт, понадобилась ему бумага на папильйоты, взглянул в угол, и видя разорванные лоскутки бумаги, но взявши их, увидел рисунки лиц, подобрал все и представил обер-гофмаршалу, который узнал ту сатиру, надписанную рукой фрейлины Эльмт, донес императрице, почему и открылись все авторы. Фрейлину Эльмт, как говорили, обер-гофмейстерина высекла розгами, и отправлена она была к ее отцу в Лифляндию. Дивова с мужем удалены из столицы; граф Бутурлин отставлен с запрещением въезжать в местопребывание государыни. Всех острее изображен был Безбородко, недавно пожалованный графом, держащий книгу с надписью: «Le comte nouveau relié en veau» (Не вполне ясная игра слов, вероятно, основанная на том, что французский глагол relier означает и связывать, и переплетать; буквально эта фраза переводится так: «Новый граф переплетен в телячью кожу» (франц.) ). Если бы подобные сему были насмешки и не касались обруганных в нравственности лиц, то, конечно, поступлено бы было более нежели снисходительно.

А. Ф. Ланжерон писал: «В России офицер может служить где хочет; если один полковой командир слишком строг, если место расположения его полка не нравится, то офицер посылает прошение в Военную коллегию и переходит в другой полк по своему желанию. Полковые командиры, переменяя полк, берут с собой в свои новые полки офицеров полка, который они оставляют. Офицеры, изгоняемые полковыми командирами из одного полка, переходят в другой» (Русская старина. 1895. № 5. С.185).

Л. Н. Энгельгардт ошибается; правильно — граф И. Г. Чернышев.

«Пресветлейшая императрица! Оставим астрономам доказывать, что Земля вкруг солнца обращается, или солнце обращается вокруг Земли. Наше солнце вокруг нас ходит и ходит для того, да мы в благополучии пребываем.

Исходиша, милосердная монархиня, яко жених от чертога своего, радуешься, яко исполин, тещи путь. От края моря Балтийского до края Евксинского шествие твое: да тако ни один из подданных твоих не укрыется благодетельные теплоты твоея, хотя же мы и покоимся твоим беспокойствием и негорькими хождениями твоими сидим сладко, всяк под виноградом своим и под смоковницею своею, яко же Израиль во время Соломона: однако солнечному свету подобясь, туда и очи, и сердца наши обращаем, аможе течение свое. Тецы убо, о солнце наше! спешно тецы не толинными стопами во всех твоих благонамерениях: к западу только жизни твоея не спеши. В том бо случае, яко же Иисус Навин, и руки, и сердца наши простирая к небу, возопием: стой, солнце, и не движись, дондеже вся великим твоим намерениям противныя торжественно победиши».