Мариам Ибрагимова - Имам Шамиль

— Значит, ты отказываешься, не доверяешь нам? — спросил генерал.

— То, что я хотел сказать, сказал, а что касается доверия, — нельзя верить тем, от кого видишь измену.

Во время этих переговоров из лощины показался конный отряд. Это были муртазагеты во главе с Ахвердиль-Магомой. С возгласами «Ла-илаха-иллала» они выехали на дорогу.

Обеспокоенный Клюки фон Клюгенау встал. Поднялся и Шамиль.

Обратившись к Барты-хану, генерал сказал:

— Я в ваших руках, надеюсь, наши переговоры окончатся мирно?

— Можете не сомневаться, — ответил Барты-хан, — эти воины явились не для того, чтобы причинить вам вред, а для того, чтобы выразить недоверие вашему царю.

Ахвердиль-Магома спешился, подошел к говорящим и стал между имамом и генералом как раз в тот момент, когда Клюгенау протянул руку Шамилю для прощального пожатия.

Возмущенный бесцеремонностью наиба, генерал крикнул, глянув со злостью на Ахвердиль-Магому:

— Скотина!

— Нельзя ли без оскорбления? — со спокойной улыбкой произнес Ахвердиль-Магома.

— Большой начальник, ты сам пришел к нам, взывая о мире, почему же не уходишь с миром? — спросил генерала Шамиль.

Клюки фон Клюгенау круто повернулся на каблуках и, отчеканивая каждый шаг, пошел к своему коню.

Миновал год. Шамиль с семьей жил в Чиркате, предаваясь заботам мирной жизни.

В один из погожих летних дней к нему опять пришел купец Муса казикумухский, который сказал:

— Я только что приехал, оставил товары у кунака и поспешил к тебе, чтобы передать привет от устада Джамалуддина-Гусейна. Кроме того, учитель просил сообщить, что он через десять дней приедет сюда. К этому времени ты должен собрать тех, с кем советуетесь.

— Хорошо, — ответил Шамиль.

В означенный день все члены Высшего совета имамата были в сборе. После приветственных слов и вступительной молитвы устад Джамалуддин-Гусейн заговорил:

— Я обеспокоен нашим бездействием… Положение с каждым днем ухудшается. Мы предались лени, тогда как враг делает все для своего усиления. Гяуры возвели большое укрепление в Хунзахе, возле Гергебеля, в пределах Гоцатля и в Гимрах. Начали возводить крепость в Цатанихе. Казикумухский купец Муса после каждой поездки по селениям привозит такие новости, от которых содрогается душа. Самые худшие из них — это те, которые сообщают о добровольном переходе на сторону врага многих жителей вольных обществ. Еще отвратительнее ложь, распространяемая некоторыми владетелями и их приспешниками о Шамиле. Не брезгуя ничем для достижения цели, отступники стали на путь клеветы. Они называют имама разбойником, мародером, который не держит слово и сеет разговоры среди народа. На путь лжи и обмана стал даже главный из гяуров в Шуре. Он обвиняет имама в воровстве и в том, что он якобы хочет превратить всех мужчин Дагестана в монашествующих муртазагетов. Доколе будем терпеть, слушая все это?

— С чего начинать? — спросил Амир-хан, обратившись к членам совета.

Взял слово Кебед-Магома телетлинский.

— Мне кажется, — сказал он, — лучше имаму переехать в Чечню. Тот народ более организованный и стойкий, чем наш. Пусть он там с помощью Уди-муллы и Ташова-Гаджи соберет достаточные силы и, спустившись сюда, с нашей помощью начнет очищать край от гяуров и отступников.

— Я останусь здесь, — твердо сказал Шамиль. — Поистине счастлив тот, кто избирает путь и смерть праведника. Если я переселюсь в Чечню, клеветники расценят это как позорное бегство. Я попробую у себя на родине вступить в спор и борьбу с врагами. Нам надо начать делать то же самое, что делают враги, исключая ложь и клевету, ибо нет ничего позорнее этого. Мы будем также стремиться к разоблачению лгунов и клеветников. До сих пор мы строили мелкие преграды на пути противников, тогда как они на нашей земле против нас строят мощные крепости. Так вот, надо начинать с возведения большой, неприступной крепости, которая могла бы служить надежным убежищем для нас и местом гибели для врагов наших.

Когда Шамиль закончил, Ахвердиль-Магома сказал:

— Самые выгодные места успели занять наши противники…

— Нет, они заняли те места, что лежат у дорог, а лучшие, созданные самим аллахом как основания для крепостей, остались за нами. Одно из них — Ахульго. В ближайшие же дни со строителями я отправляюсь на эту гору. Второе неприступное место — Гуниб.

Сказанное устадом Джамалуддином-Гусейном пробудило в душе имама желание ответить врагам словами на слова. Он написал письмо в Темир-Хан-Шуру на имя Клюки фон Клюгенау:

«Вам, принимающим с уважением клеветников и низких людей. До сих пор вы не слышали от меня лжи, равно и впредь не услышите, если проживу и до ста лет.

Я не намерен убить кого-либо, если кто-либо не будет учинять расправу надо мной или моим народом. Также я ни у кого ничего не отнял, кроме лошади Шахбана, потому что он украл ее у другого.

Старания мои в народе — для их же блага.

Равно я не позволяю одному чинить обиду другому без причины и вины.

Пока у меня будет сила, буду стараться и впредь становиться на защиту невинных и несправедливо обиженных.

Только путь правды и справедливости приводит к достижению признания и уважения честных людей. А тот, кто совершает плохие поступки, клевещет и лжет, в конце концов бывает наказан и богом и людьми.

Берегись господа, ибо он справедлив и неподкупен.

Раб аллаха — Шамиль».

Вскоре после заседания совета Шамиль взял с собой известного строителя башен и дорог Сурхая из Кили, а также Ахвердиль-Магому с десятком муртазагетов и отправился с ними к Ахульго-меэр.

Не заезжая в аул, который был расположен на высоком утесе, они отъехали на восток и остановились на небольшом плато.

— Вот она, поднебесная гора, воздвигнутая мощной рукой аллаха для нашей крепости. Там, на востоке, — Шамиль показал пальцем вытянутой руки, — возвышается Гимринский хребет, на западе — Андийские высоты, на севере — Салатавская гряда, а на юго-западе — Бетлинские громады, рядом Шулатлулгох — Набатная гора. Теперь посмотрите вниз. — Имам свесился с коня. — С помощью какой силы можно прорыть такой головокружительной глубины ров, какой охватывают Ахульго-меэр с трех сторон воды Койсу и Ашильтинки? Подход к горе, как вы видите, только с одной стороны. Недаром мудрые предки назвали ее Гора-крепость… Теперь взгляните на кучи камней, которые разбросаны на плато, протяженностью с версту. Под ними руины башен сторожевых и крепостных стен. Вот вам готовый строительный материал. Здесь построим новое Ахульго. Как думаешь, Сурхай, сможем мы это сделать?

— Все может сделать человек при желании, — ответил Сурхай. — Но только мне кажется, аул строить здесь не следует, лучше расширить и укрепить старое Ахульго.