Николай Зенькович - Имя, ставшее эпохой. Нурсултан Назарбаев: новое прочтение биографии

Нурсултан Назарбаев разделил процесс разгосударствления и приватизации на четыре этапа. И поставил перед каждым из них конкретные задачи и цели.

Первым государственным предприятием, которого коснулись перемены, стала табачная фабрика, находившаяся в Алматы. Это произошло в 1993 году. К тому времени она совсем пришла в упадок. На ее счетах не было денег ни на что: ни на зарплаты рабочим, ни на приобретение нового оборудования. Фабрике грозило неминуемое банкротство, а рабочим – увольнение.

Спасение от краха пришло благодаря беспрецедентному для того времени решению, принятому президентом Назарбаевым. Он дал согласие на продажу фабрики американской компании «Филип Моррис». Та приобрела ее за 120 миллионов долларов и сразу же инвестировала в ее развитие и модернизацию 240 миллионов долларов. Предприятие вновь ожило.

Сделка (кстати, она была одной из первых в странах СНГ), разработанная под руководством премьера С. Терещенко и председателя Госкомимущества Ж. Карибжанова, одобренная президентом, помогла преодолеть боязнь контактов с иностранцами. Еще более сильное влияние на нарождавшийся казахский менеджмент произвела история с Карагандинским металлургическим комбинатом.

Все в Казахстане знали, чем был «Карметкомбинат» для их президента. Там он начинал свой трудовой путь, там участвовал в выплавке первого казахстанского чугуна, там руководил партийным комитетом. Но после распада СССР и с возникшими проблемами хозяйственных связей с Россией и другими республиками положение на комбинате резко ухудшилось. Задолженность поставщикам сырья, электроэнергии, транспорта и своему многотысячному коллективу по заработной плате достигла угрожающих размеров.

Выход был один – найти надежного инвестора среди ведущих металлургических компаний мира. Покупателем стала индийская Mittal Steel, сразу заплатившая по долгам Казахстанской Магнитки 350 миллионов долларов. А за восемь последующих лет с момента приватизации сумма инвестиций составила почти 1 миллиард долларов.

В 1996 году американская корпорация «Эй-и-эс» купила одну из самых крупных в бывшем Советском Союзе Экибастузскую ГРЭС-1. В 1995 году она вырабатывала всего лишь треть проектной мощности электроэнергии. Для ее реконструкции требовались средства, которых в Казахстане не было.

Такая же картина наблюдалась практически во всех отраслях промышленности. Всегда ли процесс приватизации происходил справедливо? Нет, конечно. Некоторые иностранные инвесторы в своих корыстных целях использовали неопытность казахских коллег, слабо знавших особенности рыночной экономики.

Видели ли в Казахстане, что, грубо говоря, их иногда попросту «надували»? Ошибки и промахи становились очевидными по прошествии некоторого времени, по мере приобретения опыта. Конечно, переживаний было много. Нурсултан Абишевич видел немало сцен, когда порядочные, честные его подчиненные впадали в панику, брали вину на себя за не до конца продуманные решения.

Оправдывало только одно: министры и руководители предприятий, да и сам он тоже, такое дело делали впервые. К тому же он придерживался следующей формулы: приватизацию надо оценивать с точки зрения ее эффективности или неэффективности. Понятия справедливости или несправедливости относятся к морально-нравственным категориям, а в условиях острого экономического кризиса на первый план при любой хозяйственной сделке надо выдвигать именно эффективность. Потому что за ней – благополучие людей, твердая зарплата и в итоге сильная социальная политика.

Нельзя было сбрасывать со счетов и психологический фактор: люди с недоверием относились к переводу жизни на рыночные рельсы. Привыкнув за многие годы, что все решают «верхи», многие занимали выжидательную позицию. Надо было преодолевать предубеждения, формировать новый класс собственников.

Появление частной собственности воспринималось настороженно. Десятилетиями государственная собственность считалась общенародной, и вдруг ее начали распродавать.

«Многие сейчас ставят нам в вину то, что мы якобы «раздали народную собственность» и так далее, – откровенно пишет о том драматичном периоде Нурсултан Абишевич в своей книге «Казахстанский путь». – И слава богу, что мы это сделали. В той ситуации было трудно определить истинную ценность и перспективность тех или иных предприятий. Только представьте себе: многие промышленные предприятия были огромными производственными и административными зданиями с устаревшим оборудованием. За большинством предприятий числились гигантские долги. Создание рентабельного производства на этих предприятиях требовало невероятных усилий, времени и вложений. Необходимо было провести быстрые и эффективные меры, направленные на стабилизацию ситуации. Хищение и растрата имущества, приобретавшие в тот период массовый характер, тоже явились дополнительным фактором формирования процесса разгосударствления и приватизации».

Сложно обстояло дело и с Байконуром. Он увядал на глазах. Западноевропейские художники изображали его городом-призраком в окружении пустыни, которая неуклонно надвигалась на свои былые владения. Вырванные с корнем колючие кусты и на их фоне стальные конструкции причудливой конфигурации напоминали обломки погибшей в древние времена цивилизации.

Кому он должен принадлежать? России как правопреемнице СССР? Казахстану? Некоторые политики в Алматы предлагали радикальный выход: закрыть легендарный космодром. В Москве тоже некоторые нетерпеливые головы кричали: а зачем он нам нужен? У нас есть свой, российский космодром Плесецк, и существует он более четырех десятков лет.

Однако российские специалисты так не считали. Они знали: Плесецк пока уступал Байконуру. В основном он использовался для испытаний и размещения стратегического ядерного оружия, дистанционного зондирования Земли и в интересах метеослужбы. Для доведения его возможностей до уровня Байконура требовалось время и, главное, значительные финансовые вложения. А их как раз и не было.

В Алматы тоже видели заинтересованность Москвы в использовании Байконура. И Нурсултан Назарбаев понимал это. Было много встреч, дискуссий и споров. Каждая сторона пыталась убедить оппонентов в своих приоритетных правах на легендарный космодром.

Какие аргументы выдвигали россияне? Байконур должен принадлежать им – строили-то его они! И управляли тоже они. И превратили в крупнейший научный центр мирового масштаба. Стало быть, космодром должен оставаться под юрисдикцией России.

Нет, возражали представители казахстанской стороны, Байконур должен быть под их юрисдикцией. И по закону, и по здравому смыслу. Посмотрите, во что превратились земли вокруг ракетно-космических объектов! Это же самое настоящее бедствие, экологическая катастрофа! Казахский народ не желает больше подвергать свою территорию радиоактивному заражению.