Макарий Огибенин - День в раскольническом скиту

«Особенно вы меня стревожили своей карточкой. Ровно так-то ничего было, не шибко тоскливо, а теперь дак так бы и улетела домой-то. Да только нельзя никак. Всяко, родимые мои, случается, сами знаете, на чужой стороне и вкруг чужих людей».

«А дедушко Израиль, сами знаете, много ли говорит. Ему далась лестовка, только её и знает. Нет ни на минуту время простого – всё молится. А братец (Макар. – Т. О.) со мной мало находится, то на охоте, то где. А я, как залётная пташечка, всё с чужими людьми, только одна Марья Аверьяновна со мной всегда, как родная сестра. …Сейчас ещё Татьяна Никитишна у нас гостит, с нами в одной келье. Макар, если дома, всё у нас больше находится.

Родимая моя мамонька, как были бы у меня сизы крылышки, я вспорхнула бы да полетела со чужой дальной сторонушки да на родимую сторонушку, попросилась бы у родимой мамоньки да под окошичком, вот бы и обрадовала твоё сердечушко».

«Я столько не пишу, сколько на карточку гляжу, на милого на зятюшка, и на сестрицу, и на племянничка. А дядя Макарий всё ещё не видал…».

В другом письме из томской тайги (без даты отправления) Анна обращается к Клементию Трофимовичу (у которого, как уже отмечалось, жила с малолетства и привыкла называть его не дедушкой, а татинькой) и Вере Клементьевне:

«Уведомляю вас, татинька и мамонька, что я письмо ваше получила, посланное 29 апреля, из которого видно, что вы чего-то не совсем в духе и сердитесь, сами не знаете на что. Что будто я хочу удалиться куда-то без слыху. Я этого никогда не согласна делать. И я вам не писала, что хочу уехать, а только сделали предложение по дедушковой просьбе.

… Если бы я была здорова, то давно бы (к вам. – Т. О.) приехала. И на Макара приходить нечего. И ему, поди, некрасно, что я не здорова. Да и хлеб у нас вон какой дорогой. Конечно, хотя вы и не голодом, а, поди, пополам с им. А я здесь первым куском сыта. Да только ничего не ем. Птицы постоянно сколько хочешь ешь – Макар стреляет. Маминька, вы пошлите, пожалуйста, Макару ружьё. Ему его надо, он уж сколько у вас его просит, а вы не посылаете. Ведь оно у вас бесполезно лежит. А он бы стал стрелять им. У него нет хорошего ружья. …Или оно уж продано у вас? Если продано, так непременно отпишите. Он и заботиться не станет. А если буду жива и здорова, нынче летом приеду. А если будет хуже, то не знаю, как Бог велит…».

Таковы немногословные упоминания о Макарии Мартиновиче Огибенине в письмах родственников из XIX века. Полные тексты писем напечатаны в моих книгах «Да святится имя твоё…» (Ирбит, 2010 год) и «От Верх-Нейвинска до… Верх-Нейвинска» (Ирбит, 2011 год).

Как ни старалась я найти хотя бы строчку, написанную самим Макарием Мартиновичем, ничего, кроме посвящения матери на его фотографии, к великому сожалению, не обнаружила.

Вот она, эта надпись: «Дорогой матушке благодарный сын М. Огибенин. В память оставления службы в Кыштымском заводе и переходе моем в Курган в собор».

Макарий Мартинович Огибенин, 1905 г.

Оборот фотографии с автографом Макария Огибенина, 1905 г.

Как же, спросит дотошный читатель, Макарий – почтительный сын, отпрыск семьи потомственных, истовых старообрядцев, оказался вдруг «служителем Церкви Христовой»?.. Судя по письмам, его деда – К. Т. Огибенина – отличала не только приверженность к «старой вере», но и огромное трудолюбие. После ссылки в город Тару Тобольской губернии, он получил разрешение поселиться с семьёй в Тюмени, где во второй половине 70-х годов XIX века, при поддержке сыновей, наладил производство сундуков. Кстати, именно это производство считают основой создания тюменской мебельной фабрики «Заречье». А ещё моих предков отличало истинное чадолюбие: любя детей, внуков, помогая им, их не считали собственностью, а уважали в них личность, значит, и их выбор жизненного пути. Достаточно взглянуть на фотографию 1911 года (дотошное исследование истории рода позволило мне самостоятельно определить точную дату этого снимка), чтобы понять, как гордится Вера Клементьевна своим сыном Макарием, получившим в том году перевод в тюменский собор Знамения Божией Матери, как любит она своих детей и внуков…

Огибенины: Ольга Ксенофонтовна, Макарий Мартинович, Алёша, Вера Клементьевна, Ксения Мартиновна Соловьева (Огибенина), няня Саша с Володей, 1911 г.

Макарий Мартинович родился в 1870 году (день его именин – 7 августа по новому стилю) в Висимо-Шайтанском заводе в семье рабочего.

Образование получил домашнее. С 1901 года член Епархиального миссионерского комитета. В том же году назначен псаломщиком в Николаевскую единоверческую церковь Верх-Нейвинска. В 8-9 и 10 номерах «Екатеринбургских епархиальных ведомостей» за 1903 год помещена публикация «Присоединение старообрядческого начетчика П. В. Мягкова и его краткая автобиография» за подписью М. Огибенина, содержание которой, думается, обозначает не только позицию самого автора, но и косвенно указывает на его личный опыт «познания истины»…

7 сентября 1903 года преосвященным Никанором, епископом Екатеринбургским и Ирбитским, М. Огибенин рукоположен в сан диакона и направлен в православный приход Верх-Нейвинского завода.

Вероятно, в этом же году состоялось венчание Макария Мартиновича Огибенина и Ольги Ксенофонтовны Багарядцевой. Родилась она 28 апреля (по новому стилю) 1882 года в семье служащего отдела золотодобычи Верх-Нейвинского завода Ксенофонта Викторовича Багарядцева. По свидетельству её дочери Наталии Макаровны, Ольга Ксенофонтовна была в семье вторым ребенком из десяти. Окончив Екатеринбургскую женскую гимназию, работала учительницей, но, по понятной причине, только до революции…

В посёлке Верх-Нейвинском по сей день сохранилось немало старинных зданий, кажется, и его улочки помнят лёгкую поступь юной учительницы Ольги Ксенофонтовны и уверенный шаг диакона Макария Огибенина.

Благодарна я новоуральскому краеведу Денису Евгеньевичу Щербине за установление конкретных дат, связанных с началом церковной службы моего деда. Он же показал мне и моим сыновьям Анатолию и Андрею, когда мы впервые 12 июля 2010 года приехали в Верх-Нейвинск, здание бывшего Николаевского православного храма, точнее, его сохранившуюся часть. Здание было приспособлено под клуб, но и то, что осталось, свидетельствует о его былой монументальности и величественности. Под сводами этого храма диакон Макарий Огибенин был удостоен в 1905 году в честь Пасхи грамоты архипастырского благословения.