Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Павлины

Много лет назад, гуляя по Московскому зоопарку, я оказался около вольеры с фазанами. Среди них были два самца и несколько самок индийского павлина. Я был тогда поражен, увидев, что в момент ухаживания за самкой самец, поднимая свой роскошный шлейф [299], усеянный множеством ярких глазчатых пятен, повора чивается к ней спиной и выставляет напоказ отнюдь не свой шикарный орнамент, а его испод. В этот момент самка может видеть лишь длинные темные стержни перьев, лучами расходящиеся на светло сером фоне нижней поверхности шлейфа вверх от короткого черноватого клиновидного хвоста.

Это наблюдение поразительным образом расходилось со всем тем, что постоянно приходится читать в популярной литературе и даже в учебниках этологии о том, как самцы павлинов обольщают самок роскошным зрелищем своих глазчатых украшений. Теперь, в Аскании-Нова мне представилась возможность увидеть своими глазами, как это происходит в действительности. Десятка полтора самцов бродили по дорожкам, сидели на невысоких заборах или стояли там и тут, подняв и развернув роскошные шлейфы. Тут же кормились группы невзрачных самок, а также молодых птиц, только начавших одеваться в оперение взрослых. Местность оглашалась пронзительным «мяуканьем» этих пернатых.

И вот как выглядело происходящее, запечатленное во множестве сделанных мной видеозаписей. На первый взгляд, на этом карнавале явно отсутствовал какой-либо регулярный сценарий – то здесь, то там неожиданно вздымались раскрытые роскошные веера «хвостов», раздавались протяжные оглушительные крики и странные звуки, напоминающие шелест листвы при порыве ветра. Лишь небольшая часть этих эффектных демонстраций была адресована конкретным самкам, то есть тем, которые находились в непосредственной близости от самца или, по крайней мере, в его поле зрения. В таких случаях, постояв короткое время перед самкой в положении, при котором она могла видеть все замечательные глазки на его шлейфе, самец внезапно резко поворачивался на 180° и выставлял на обозрение ей свой серый клиновидный хвост и концы ярко-оранжевых приспущенных крыльев, которыми он начинал энергично трясти вверх-вниз. Одновременно самец короткими шажками пятился в сторону самки. Казалось, что именно эта часть церемонии могла свидетельствовать об ее адресном характере. Все выглядело так, что если уж самец начал трясти крыльями или вдруг резко складывал их под хвостом изящной бабочкой, то именно эти телодвижения служили на первых порах средством заинтересовать самку.

Лишь в том случае, если самка не игнорирует выступление самца явным образом и не ретируется сразу, самец снова проделывает маневр «полный поворот кругом». Сразу вслед за этим он наклоняет корпус вперед и короткими резкими шажками движется в сторону самки, остающейся пассивной все это время. В ее сторону наклоняется и широко развернутый шлейф, перьями которого самец словно бы старается охватить самку. При этом широкие серые перья хвоста время от времени трутся друг о друга, треща и вибрируя, а по надхвостью одновременно пробегает дрожь. Как раз в этот момент и раздается громкое шуршание, о котором я упомянул выше.

Что касается самок, то они в большинстве случаев относятся к таким демонстрациям довольно безразлично. Даже оказавшись внутри склоненного к ней веера из перьев, принявшего форму полусферы, самка продолжала невозмутимо склевывать что-то с земли либо не торопясь уходила прочь. На особей слабого пола не производили особого впечатления и повторные трюки самца с поворотом на 180° с последующим показом самке трясущихся оранжевых крыльев. Более того, как раз в этот момент самец перестает видеть объект своих притязаний и тем самым предоставляет самке возможность удалиться восвояси. Только один раз удалось увидеть, как самец стремительно ринулся в сторону самки и покрыл ее.

Но частенько бывало и так, что самец очень долго стоял с поднятым и развернутым шлейфом в полном одиночестве. Иногда при этом он издавал крик, буквально режущий ухо, который подхватывали и другие самцы. Но наибольшее впечатление на меня производили молодые самцы, еще лишенные, до поры до времени, роскошных шлейфов. Эти юнцы подолгу стояли, подняв вертикально свои невзрачные, куцые серые хвосты клинышком. Все это явно свидетельствовало о том, что у них инстинктивное стремление красоваться возникает задолго до того, как появляется возможность предстать перед самками во всем павлиньем великолепии.

У павлинов нет места какой-либо супружеской привязанности, самец и самка не образуют сколько-нибудь постоянной семейной пары. Родители будущих птенцов весь год живут независимо друг от друга, а их встреча для спаривания мимолетна. В природе взрослые самцы живут на протяжении всего года на своих индивидуальных участках, куда ни под каким видом не допускают других самцов. Там, где лес более сомкнут, площадь такого участка составляет около одного гектара, так что самцы-соседи редко встречаются лицом к лицу и могут судить о присутствии и месте пребывания положении соперников по их громким пронзительным крикам «мии-о… мии-о». В более разреженном лесу участки самцов значительно меньше по площади, здесь 5–6 самцов могут держаться неподалеку друг от друга, формируя нечто вроде глухариного тока. В пределах каждой территории есть особое место, предназначенное хозяином для спектакля, адресованного представительницам слабого пола. Обычно это пространство между двумя-тремя кустами, достаточное лишь для того, чтобы самец мог поворачиваться там с поднятым и полностью развернутым шлейфом. Трава в таком «алькове» вытоптана, а почва утрамбована движениями лап актера во время эффектного шоу, воспроизводимого хозяином надела.

Что касается самок, то они в начале сезона размножения объединяются в группы по 3–5 особей и в таком составе бродят по лесу, посещая по очереди индивидуальные участки разных самцов и выбирая кавалеров по вкусу во время исполнения ими сложного брачного танца. При виде самок, оказавшихся на его территории, самец устремляется в свой «альков» и начинает выступление перед аудиторией. И если производимое им впечатление окажется достаточным, чтобы склонить самку к спариванию, свидание заканчивается успехом для него.

Зная о таком вольном характере взаимоотношений между самцами и самками, я был очень удивлен, став свидетелем сцен невинного флирта павлинов в часы дневной сиесты. Дважды пришлось видеть, как самец и самка, сидя друг подле друга, нежно прикасались клювами к голым участкам кожи вокруг глаза партнера. В научной литературе о павлинах мне не удалось, несмотря на тщательные поиски, найти даже упоминания об этом странном явлении, последовательные фазы которого удалось запечатлеть на фотопленку.