Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Южноамериканец черношейный лебедь

По внешнему облику этот вид столь же явно выделяется среди всех гусеобразных, как и черный лебедь. Черная окраска головы и шеи характерна для некоторых видов гусей казарок, но у них нет ничего подобного резкому контрасту между цветом этих участков и снежно белым оперением всего тела и крыльев, свойственного черношейному лебедю. Дополнительное своеобразие внешности этого вида придает розовый «нарост» в основании верхней створки клюва, одинаково развитый и у самцов и у самок. Много позже, когда мы брали кровь у этих птиц для генетического анализа, оказалось, что эта структура мягка и эластична, в отличие от такого же рода твердой ороговевшей шишки на клюве лебедя шипуна.

В литературе мы не нашли описания брачного поведения этого вида, поскольку сказанное в книге Джонсгарта нельзя было считать сколько-нибудь удовлетворительным (см. выше). В тот год на старой территории зоопарка содержалась только одна пара черношейных лебедей. К ней, вероятно, относились здесь особенно трепетно, до такой степени, что посетители просто не могли видеть этих птиц. Они жили в отдельном небольшом загоне, не просматриваемом с аллеи, идущей по периферии пруда. Огорожен был этот выгон и со стороны пруда, так что его обитателям была оставлена лишь узкая полоска воды по краю водоема.

Боковая стенка этой вольеры, затянутая густой металлической сеткой, находилась как раз около того места, которое мы выбрали для регулярных наблюдений. Мы часто могли видеть одну из этих птиц или обеих, когда они во время отдыха лежали на солнышке около загородки. Оттуда временами доносились странные звуки, которые мы назвали «сопением» и «кудахтаньем». Они ничем не напоминали голоса прочих лебедей и были настолько тихими, что записать их на магнитофонную пленку удавалось лишь с большим трудом.

Понятно, что такая ситуация нас совершенно не устраивала. Надо было что-то предпринять, чтобы познакомиться с поведением этих птиц поближе. В один из дней я поставил складной стул прямо напротив ограды и решил просидеть так целый день в надежде увидеть, как эти лебеди ведут себя в то время, когда они активны. Не помню, в этот раз или днем позже я почувствовал, что сейчас должно произойти нечто важное. Ячея сетки была настолько мелкой, что пришлось приблизить объектив видеокамеры вплотную к одному из отверстий.

Так мне удалось в первый раз снять спаривание у этой парочки. Как некогда показалось Джонсгарду, все происходило вроде бы так же, как и у прочих видов лебедей, не считая черных. И лишь позже, просматривая эту видеозапись и несколько полученных позже, стало ясно, что наше первое впечатление было абсолютно ошибочным.

У всех видов белых лебедей начало взаимодействия, ведущего к спариванию выглядит примерно одинаково. Самец и самка, находясь на дистанции около полуметра друг от друга, начинают более или менее синхронно делать неглубокие нырки грудью, одновременно погружая в воду голову и шею. Движения эти выглядят достаточно резкими, поскольку каждое начинается с того, что птица словно «подпрыгивает» в воде. Постепенно партнеры сближаются и оказываются в положении параллельно друг другу. Тогда самец взбирается на спину самки и хватает ее клювом за загривок или за шею, после чего происходит коитус.

Анализ видеозаписей отчетливо показал существенные отличия от этой схемы у черношейных лебедей. Прежде всего, те действия, которые я называю «нырками», в данном случае, по сути дела, таковыми не являются. Здесь все ограничивается резкими опусканиями головы в воду, так что в нее погружается только вся шея, которая перед этим не выпрямлена, а согнута дугой. Во время всех этих акций расположение партнеров друг относительно друга может меняться от встречного (голова к голове) до такого, при котором их головы находятся рядом, и оси туловища – под углом 90°. Это легко объяснить следующим образом: задача самца, как выяснилось, состоит в том, чтобы под водой, вслепую, схватить самку за затылок еще до садки. В этом смысле самец черношейного лебедя находится в гораздо менее выгодном положении по сравнению с самцами всех прочих видов. У тех самец может ухватить клювом любой участок оперения шеи самки уже после того, как занял положение на ее спине, то есть, контролируя свои действия визуально.

Захват клювом круглого жесткого затылка под водой нелегко осуществить, особенно с первого раза, что хорошо видно из наших видеозаписей. Обычно самцу удается это сделать только с третьей или четвертой попытки. Поэтому он должен «рассчитать» движение клюва в направлении головы самки, пока головы обоих партнеров находятся еще на поверхности. Создается впечатление, что оба они в это время как бы оценивают возможность контакта «клюв самца – затылок самки».

Из видеозаписей хорошо видно, что и самец и самка наблюдают друг за другом перед очередным совместным опусканием головы в воду. В результате, такое действие одного из партнеров заметно запаздывает по отношению к действию другого. Вместе с тем, к тому моменту, когда захват головы самки клювом самца должен состояться, темп следования акций заметно убыстряется, то есть идет процесс взаимной стимуляции по принципу положительной обратной связи. На протяжении всей копуляции самец удерживает самку таким образом, что головы обоих остаются под водой, чего мы не наблюдаем у всех прочих лебедей.

Мы обнаружили и другие, более частные отличия в брачном поведении черношейного лебедя от того, что свойственно остальным видам лебедей, о чем можно прочесть в книге, созданию которой посвящена эта глава.

Но, пожалуй, один из самых интересных выводов – это наша гипотеза о том, какую роль в описанных взаимодействиях у черношейных лебедей может играть упомянутое выше эластичное тканевое образование в основаниях клювов особей обоих полов. Мы предположили, что оно выступает в качестве органа, воспринимающего тактильные раздражения. Пока головы партнеров находятся под водой, прежде чем самец взгромоздится на спину самки, он, возможно, руководствуется в своих действиях не только (или не столько) зрением, сколько тактильными сигналами – явление, не описанное ни для каких-либо других видов гусеобразных. Эффективному контакту может способствовать предполагаемое присутствие механорецепторов в интересующих нас розовых шишках на головах обоих партнеров. Именно так можно объяснить, почему эта структура не претерпевает ороговевания, как это происходит у шипуна и прочих гусеобразных, имеющих «наросты» в основании надклювья (утки пеганки и гага-гребенушка, китайский гусь и др.).

Орнитологи долгое время считали, что лебеди черный и черношейный – виды близкородственные. Впрочем, в этом можно было усомниться с самого начала: слишком удалены друг от друга их ареалы: Австралия и крайний юг Южной Америки. К тому же и в морфологии этих видов различий предостаточно – в общих размерах, пропорциях и окраске. То, что мы, вдобавок, узнали о поистине фундаментальных различиях в их поведении, заставило нас предположить, что черношейный лебедь, скорее всего, вовсе и не «лебедь» в строгом смысле слова. Через несколько лет после окончания нашей работы мы случайно наткнулись на статью, в которой содержалось подтверждение этой мысли. На основе сравнительного генетического анализа ее авторы пришли к выводу, что черношейный лебедь может быть эволюционно ближе к гусям, чем ко всем прочим видам лебедей [297].