Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Поскольку я рассчитывал собрать материал по как можно большему числу видов пластинчатоклювых, а не только лебедей, сразу же возникла задача научиться распознавать все десятка два видов, которые оказывались в сфере видимости. Мне были знакомы лишь те из них, которых приходилось видеть прежде, во время наблюдений за весенним и осеннем пролетом водоплавающих в заповеднике Кедровая падь и на островах Каспийского моря. Но поскольку многие виды, особенно экзотические, были мне совершенно неизвестны, я раздобыл брошюрку, выпущенную зоопарком, с цветными изображениями всех без исключения гусеобразных, содержавшихся здесь, и во время наблюдений всегда держал ее при себе, заглядывая в нее при необходимости.

Нам с Катей было разрешено устраиваться за оградой пруда, почти что у самой воды, так что посетители зоопарка не могли тревожить нас расспросами о том, что мы здесь делаем, неподвижно сидя часами изо дня в день. Каждое утро, если погода благоприятствовала, мы приходили сюда, устанавливали на штативах видеокамеры и фиксировали все, что казалось нам важным и интересным.

В чем состояла задача задуманного исследования. Узнав о начале этой работы, наши знакомые орнитологи говорили: «Не понимаем, что вы собираетесь сделать. Ведь о поведении лебедей давно все прекрасно известно!» Они исходили из того, что водоплавающие птицы, и лебеди в их числе, были излюбленным объектом изучения основателей этологии, и не только К. Лоренца, о чем я уже говорил, но и таких крупных орнитологов, как Оскар Хайнрот, одного из пионеров этой науки. Их исследования определили устойчивый интерес этологов к гусеобразным и, что особенно важно, задали на многие годы вперед методы описания их поведения и характер его интерпретаций.

Когда мы планировали нашу работу и знакомились с тем, что было сделано в этом плане до нас, наиболее полные описания сигнального поведения разных видов лебедей нам удалось найти только в книге П. Джонсгарда «Руководство по поведению водоплавающих». Тогда сразу стало ясно, что материалы, содержащиеся в ней, должны быть существенно дополнены. Дело в том, что автор книги, написанной полвека назад, когда видеосъемка еще не стала постоянным инструментом исследований в этологии, попросту не располагал той технической базой, которая требуется для адекватной фиксации наблюдений. Он мог пользоваться киносъемкой, весьма трудоемкой из-за необходимости проявлять километры пленки, что чрезвычайно ограничивало возможности ее использования в тех масштабах, которые необходимы для получения качественного первичного материала. Хорошо известно, что у родственных видов характер сигнального поведения подчиняется некой единой схеме, так что межвидовые различия, на поиски которых и направлены исследования по сравнительной этологии, основываются как раз на частных деталях.

Для того, чтобы выявить их, обычно требуется столь значительные массивы повторных наблюдений, накопить которые в ограниченное время под силу лишь видеосъемке. Не менее важно то, что она фиксирует не только телодвижения птиц, но и сопровождающие их звуки. А в большинстве сигнальных реакций лебедей (как и практически, всех прочих видов птиц) информация передается одновременно по оптическому и акустическому каналам связи. Поэтому отсутствие в описаниях поведения разных видов информации об особенностях их вокализации, как мы видим это в книге Джонсгарда, не позволяет считать такие этологические диагнозы достаточно полноценными.

Все эти недостатки технического оснащения сказались на выводах, сделанных Джонсгардом. Например, сравнивая поведение лебедей кликуна и трубача во время спаривания, он пришел к заключению, что действия тех и других в этих взаимодействиях «практически идентичны». На этом основании автор рекомендовал считать, что мы имеем здесь дело с подвидами одного и того же вида. В действительности же, даже в моторных компонентах поведения при этих взаимодействиях у кликуна и трубача существуют тонкие различия, не говоря уже о сопровождающих звуках, которые различны принципиально.

В отношении черношейного лебедя Джонсгард пишет: «Я не наблюдал спаривания у этого вида, но Терри Джонс сообщил мне, что поведение сходно с тем, что мы видим у других видов лебедей». Между тем, наши последующие наблюдения показали, что поведение при копуляции у этого вида резко отличается от того, что свойственно всем прочим лебедям. Именно это обстоятельство заставило нас усомниться в том, что черношейный лебедь – это «лебедь» в строгом смысле слова, то есть вид, находящийся в тесном генеалогическом родстве с другими пятью видами «настоящих» лебедей.

Проанализировав единственный эпизод спаривания у коскоробы, отнятый на кинопленку видным орнитологом Д. МакКинни, Джонсгард констатирует: «Погружение головы в воду выглядело как единственная демонстрация самца перед спариванием. После этого он сразу же взлетел на спину самки. После коитуса самец отпускает затылок самки и обе птицы привстают, вертикально вытянув шеи, устремив клювы кверху, и крича одновременно. При этом крылья самца приподняты». Краткость этого описания, лишенного необходимой детализации, позволило бы с успехом применить его почти к каждому из шести видов лебедей. Автор использует словосочетание «погружение головы» в отношении всех видов, поведение которых он описывает, не делая разницы между простым опусканием в воду головы и шеи, и интенсивными нырками, при которых под воду уходит весь грудной отдел птицы. Но, при том пренебрежении тонкими деталями, какое мы видим в описании поведения Джонсгардом, трудно было быть уверенным и в том, что самец удерживает самку именно за затылок. А это важно, поскольку такое поведение свойственно лишь некоторым видам лебедей, тогда как у других самцы при коитусе держат самок клювом за оперение шеи. Иными словами, приведенное описание невозможно использовать для продуктивного сопоставления этой формы поведения коскоробы с тем, что мы видим у настоящих лебедей.

Здесь читатель может подумать про себя: «Эка важность, затылок или шея! Ведь это просто чистейшее занудство обращать внимание на такие мелочи!» Возразить на это можно так. Детальное описание тонкостей поведения в исследованиях по сравнительной этологии ни в какой мере не является самоцелью. Это лишь первый необходимый шаг в попытках понять, какими крохотными шажками шел процесс дифференциации видов, произошедших некогда от их предполагаемого общего предка. При таком подходе есть надежда не только выяснить, как именно признаки этого предкового вида трансформировались у тех или иных его потомков, но и восстановить, идя от настоящего к прошлому, облик и прочие особенности вида, стоявшего у истоков процесса постепенного увеличения разнообразия в пределах данной таксономической группы.