Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Но пока что все это были еще цветочки. Мы и не подозревали, какие испытания нас ждут впереди. Примерно на полпути к цели дорога начала портиться, и чем далее, тем сильнее. Вот как сказано о ней два года спустя, в 2010 г., кем-то, побывавшим тут до нас. Этот человек спрашивает совета через Интернет: «Пожалуйста, подскажите, как там дорога? Мы как-то были в тех местах в 2005 г. Дорога от Семипалатинска до Аягоза и на Урджар была полностью убитая. Мы на автобусе ехали более 12 часов. Теперь жена настаивает, чтобы ехали до самого Урджара на машине, а я считаю, что нужно оставить машину в Семипалатинске и лететь до Урджара на самолете. Если трассу не сделали, то мне машину просто жалко».

Наиболее мучительным оказались последние 350 километров до Семипалатинска (переименованного казахами в Семей). Рытвины и ямы различных размеров и форм занимали на трассе большую площадь, чем жалкие остатки некогда ровного асфальта. Ехать можно было не быстрее, чем около тридцати километров в час. Я невольно вспоминал, как мы с водителем Мишей «с ветерком» проскочили эту трассу на ГАЗ-66 в 1971 г. (глава 2). Теперь же, стартовав на легковой машине в 6 часов утра, добрались до Семея только с наступлением сумерек.

Въехав в город, первым делом купили двухлитровую бутыль холодного лимонада. Опорожнив ее, сходили за второй. Немного полегчало. Подъехали к ближайшей столовой. Там отдали официантке все оставшиеся деньги, и, объяснив ей, что больше мы заплатить не сможем, попросили обслужить нас на эту сумму. За ужином стали думать, что делать дальше. Казалось наиболее разумным выехать из города и устроится лагерем на ночь. Но никому не хотелось ставить палатки, возиться с костром, а утром снова загружать машину.

Грибков сказал, что он предпочитает ехать дальше. «А Вы в состоянии, – спросил я, – после тысячи километров езды по такой дороге?». «А почему нет?», – ответил он. До таможни оставалось еще 125 км. Я сказал, что умываю руки. Примостился кое-как, скрючившись на горе вещей на заднем сидении, и проснулся только ночью, когда меня разбудили уже на границе.

На таможне отсутствие у меня паспорта заставило пограничников проявить максимальную бдительность. Пришлось все вещи вынуть из машины, и каждая была осмотрена с такой же тщательностью, как это делается в аэропорту Бен-Гурион в Израиле, где защита от террористов поставлена наиболее эффективно. Потом начались расспросы, куда же делся мой паспорт. Справку, выданную мне в Талгаре, переносили из кабинета в кабинет, пока она не попала в руки самого высокого начальства. В конце концов нам сказали: «Сейчас спросим ваших пограничников, готовы ли они принять вас. Если нет, поедете назад в Алматы в российское консульство». Еще минут двадцать тревожного ожидания, и мы, наконец, покидаем гостеприимный Казахстан.

Теперь у нас уже не было выбора: останавливаться лагерем не имело никакого смысла. Грибков решил, что поедет потихонечку в Барнаул, до которого оставалось еще около 330 километров. Примерно в 4 часа утра я сменил Опаева, ехавшего от Семея на переднем сидении, рядом с водителем. Часа через два, через сутки после вчерашнего старта, Грибков сказал, что подремлет, не сходя с места, минут сорок. Приехав в Барнаул, сразу отправились на вокзал и взяли два билета на вечерний поезд до Москвы. Так завершилась эта экспедиция, столь богатая событиями и ставшая для меня последней поездкой на дальние расстояния.

Что нового удалось узнать

Результаты проведенных изысканий меня вполне устраивали. Было достоверно установлено, во-первых, что кашгарского жулана нельзя считать гнездящейся птицей Казахстана, вопреки предположениям, которые высказывали ранее. Во-вторых, выяснилось, что в тех местах, где ареалы этой формы и туркестанского жулана почти примыкают друг к другу, гибридизация между ними носит сугубо эпизодический характер. Она не исключена полностью, но явление это чрезвычайно редкое. Олег Белялов осенью того же года прислал мне фотографии смешанной пары, в которой самец был типичным туркестанским жуланом, а самка – кашгарским. Дело происходило ранней весной, когда эта пара только что образовалась, но ее дальнейшую судьбу проследить не удалось.

Так я внес важные коррективы в текст книги на русском языке, отвергнув свое первоначальное предположение о возможности свободного скрещивания между этими двумя формами сорокопутов. Теперь их можно было на полных основаниях считать самостоятельными видами, даже если придерживаться концепции Э. Майра. В пользу такого решения говорило и все то, что было известно о них ранее другим орнитологам. Например, совершенно разные режимы периодических явлений в жизни популяций этих сорокопутов. Так, в первой декаде мая, когда в районе наших исследований туркестанские жуланы еще не прилетели с зимовок, всего лишь в 150 километрах к югу, в пустыне Такла-Макан, лежащей за хребтами Тянь-Шаня, во многих гнездах тамошнего кашгарского жулана должны были быть уже оперившееся птенцы. Особи «туркестанцев» осенью улетают зимовать далеко к югу, а одиночных кашгарских жуланов я сам неоднократно видел в разных районах Средней Азии в начале марта и даже в последних числах февраля. Иными словами, они проводят зимние месяцы поблизости от мест гнездования.

Все эти различия вкупе с множеством других, например, в окраске, размерах и в особенностях устройства гнезд явно свидетельствуют о том, что здесь перед нами, в самом деле, две системы, не сходные по неперечисляемому числу свойств. Или, еще раз ссылаясь на слова Джона Стюарта Милля, это хороший пример двух природных объектов, которые «…отделены друг от друга неизмеримой бездной, а не простым рвом, у которого видно дно». С этой точки зрения туркестанского и кашгарского жуланов следует с полным основанием рассматривать в качестве самостоятельных видов, а не подвидов, как долгое время считали ранее.

Теперь для полноценного обзора по сорокопутам мировой фауны мне не хватало только данных по этому виду: в литературе я смог найти лишь крайне немногочисленные беглые, фрагментарные заметки по его биологии. Поэтому я решил, что следует посетить места, где эта птица гнездится, и попробовать увидеть ее собственными глазами. План казался вполне осуществимым, поскольку я знал, что она обитает во Вьетнаме, а там наши зоологи постоянно работали под эгидой так называемого Тропцентра, руководимого с российской стороны московскими научными организациями.

В декабре 2008 г. я написал туда письмо с вопросом, где именно смогу найти сорокопутов и понаблюдать за ними весной следующего года. В ответ получил любезное письмо от сотрудника Тропцентра А. Н. Кузнецова следующего содержания. «Глубокоуважаемый Евгений Николаевич, спасибо за письмо и желание у нас поработать. По Вашим вопросам: возможность имеется, Вам необходимо подготовить техническое задание (по форме, которая имеется в Тропическом отделении ИПЭЭ РАН), подписать его у Рожнова В. В. и Корзуна Л. П., утвердить у академика Павлова Дмитрия Сергеевича; отдать документы на визу (через Михаила Васильевича Кучерова в Тропотделении). Мой встречный вопрос: март – это жесткий срок или возможно варьирование по времени? Для планирования экспедиционных работ нам важно также знать продолжительность полевой работы, необходимое оборудование, потребность в помощниках. Примите наши поздравления с Новым годом, Рождеством, и наилучшие пожелания. Всего доброго, Андрей».