Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Между тем, в конце 1990-х гг. у двух исследователей из Университета Копенгагена возникли сомнения по поводу достоверности заключений, сделанных Моллером и его многочисленными соратниками [349]. Они обратились к статье Моллера с коллегами, которая подытоживала полученные им данные за 1990–1996 гг. В ней эти выводы были декларированы наиболее категорично. Заподозрив неладное при прочтении статьи, эти двое ученых попросили Моллера прислать им первичные данные. После длительной переписки тот весьма нео хотно выполнил все же их просьбу. Грамотная статистическая обработка первичных данных показала, что выводы Моллера были неадекватными. [350]

Поскольку это был уже второй такой случай в биографии Моллера, осенью 2003 г. он был обвинен датским научным сообществом в фальсификации фактов и даже лишен права отлова птиц для научных исследований. Но, разумеется, все это не могло стать достоянием огромной аудитории научных работников, продолжавших читать статьи Моллера и усваивать высказанные там надуманные построения. Ситуация усугублялось тем, что эти статьи не были единственным фактором влияния Моллера на научное сообщество.

Вот что он сам пишет о себе на своей странице в Интернете: «Я был членом редакционных коллегий и нештатным редактором 12 журналов и прорецензировал 2245 статей в 129 научных журналах. Я прочел 37 курсов лекций в семи разных странах и провел 128 семинаров в 22 странах. К сентябрю 2010 года мой индекс цитирования оценивался цифрой 24398. Я являюсь автором семи книг, 46 глав в коллективных монограиях и 614 статей в 99 международных журналах. Я отредактировал четыре книги…» и т. д. (курсив мой. – Е.П .)

Вот яркий пример того, как в период, охватывающий всего лишь несколько лет, рождается парадигма – мощнейший детерминант конформизма, сковывающего и канализирующего мышление научного сообщества. В дальнейшем на преодоление тисков ее требуются годы, если не десятилетия.

В свое время Карл Поппер писал: «Реальной опасностью для прогресса науки являются такие вещи как отсутствие воображения (иными словами – истинного интереса), неоправданная вера в формализацию и точность, и авторитаризм в той или иной из его многочисленных форм » [351](курсив мой. – Е.П .). Важность этого последнего обстоятельства подчеркивал позже генетик и эволюционист Д. Хоул. Он указывает на опасности, подстерегающие тех ученых, которые слишком поспешно поддаются энтузиазму, сопутствующему появлению нового в их области знаний. «Наш выбор невелик, – пишет Хоул, – кроме как искать вдохновения от новых идей, исходящих от светил науки (подчас эти идеи оказываются частично верными). Однако мы никогда не должны верить им без сопротивления. Если идея выглядит слишком хорошей, чтобы быть верной, она скорее всего не верна» [352].

Именно такое недоверие к истинности воззрений, господствовавших в зоологии в те или иные периоды моей профессиональной деятельности, руководило мной на всем ее протяжении. Благодаря этому я смог поставить под сомнение справедливость целого ряда модных концепций. Таковы, например, информа тивная значимость сигналов в «языке животных»; гипотеза ритуализации как движущего фактора эволюции сигнальных средств; половой отбор как фактор становления полового диморфизма; идея изолирующих механизмов как средства предотвращения «вредных» последствий межвидовой гибридизации; и некоторые другие, о чем рассказано в книге. В подтверждение моего скепсиса был собран огромный фактический материал, который и сам по себе можно рассматривать как существенный вклад в копилку зоологических знаний.

Этот опыт сильно помог мне, когда я приступил к своему последнему полевому исследованию по социальному поведению и коммуникации у двух видов стрекоз красоток. И здесь я пытался взглянуть на происходящее принципиально иным образом, чем это делалось специалистами по этим насекомым ранее, и, как полагаю, достиг результатов, вполне достойных внимания.

Меня часто спрашивали: «Вот, Вы все разрушаете, а что предлагаете взамен?». На это я обычно отвечал словами А. А. Любищева: «Когда стало ясно, что невозможно составить гороскоп на каждого человека, взамен ведь ничего не предложили». Но, надеюсь, что мой критический подход все же привел к тому, что высказанные здесь взгляды по многим фундаментальным проблемам зоологии и этологии смогут помочь тем, кто в этих областях знаний намеревается двигаться вперед.

В рецензии на мою книгу «Эволюция диалога» сказано: «Автор, рассуждая о выделении поведения, сигналов из общего фона того, что можно назвать “биологией вида”, “общей морфологией”, по сути, призывает к новому, более отчетливому выделению объекта исследования. Сейчас выделение объекта достаточно произвольно и интуитивно – из “здравого смысла” понятно, что такое животное, организм, и так же быстро становится “понятно”, что такое сигнал. Дальше становится очень быстро «понятно» слишком многое – в такие рассуждения слишком легко проникает неосознанный антропоморфизм, и начинаются рассуждения о рыночных стратегиях отношения к рискам поведения, об экономности той или иной поведенческой стратегии, ее выгодах и убытках. Конкретно автор критикует принятый метод этограмм, выделение в целостном потоке поведения сигнальных поз, демонстраций. Значит, в позитивном смысле автор отстаивает новую эпистемологическую [353] позицию , новые основания для выделения поведения из всех особенностей строения и действия животных, выделения сигналов и ответов на них» [354](курсив мой. – Е.П .). Вот так, в борьбе за свои научные взгляды и прошла жизнь.

I. Летняя студенческая практика (1953). Автор – верхний ряд слева, средний – справа. Сверху справа – Н. Н. Карташёв. Средний ряд слева – Ю. М. Романов. Внизу – он же и его жена Тереза Мартинец.

II. Летняя студенческая практика (1954). Верхний ряд – автор и его жена Н. А. Подугольникова. Она же – в середине Внизу – Н.П Наумов и Г. П. Дементьев.

III. Верхний ряд: слева – база заповедника Кедровя падь (дом автора показан стрелкой); Н. А. Подугольникова кормит кур. Средний ряд: слева – автор, справа А. А. Назаренко. Он же в нижнем ряду (слева с Н.А Подугольниковой).

IV. Вверху слева – автор, справа сверху вниз – СП. Наумов и Е. Н. Воронцов. Внизу – В. М. Смирнов (Южное Приморье, хребет Черные горы 1965).