Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Находясь в некоем определенном состоянии в хромосомах одной особи, такой ген обуславливает черную окраску того или иного участка ее оперения (например, шапочки); оказываясь у другой особи в ином состоянии, ген делает тот же участок оперения белым. При этом подобные гены альтернативного действия не затрагивают других свойств двух данных организмов, так что те могут быть, в принципе, почти одинаковыми генетически, резко различаясь при этом лишь деталями окраски. Кроме того, в этом случае не должно быть особей с промежуточной окраской, такой, например, как у черных «гибридов» в Ширабаде. Этому объяснению противоречил и факт разной окраски самок в изученных мной трех популяциях. Забегая вперед, скажу, что поставить точку в этом вопросе, установив, что суть дела совершенно иная, чем предполагали Майр и Штреземанн, мне удалось с помощью коллег В. И. Грабовского и С. Ю. Любущенко только 19 лет спустя, в 1992 г. Об этом будет рассказано в главе 6.

В данный момент было лишь ясно, что задача лежит не только в сфере сравнительной этологии, но имеет также прямое отношение к теории эволюции. В любом случае, все сделанное ранее следовало тщательно проверить. Поэтому на следующую весну я запланировал еще одну поездку в долину реки Ширабад. Поехать со мной я предложил моему другу, биофизику Михаилу Корзухину. «А что, Миша, – сказал я, – смотаемся на пару недель в Узбекистан погреться на южном солнышке?». В февральские короткие дни в Москве предложение не могло не выглядеть заманчиво, и Михаил охотно согласился.

Летели через Ташкент, и 4 марта были уже на месте. Некоторые самцы черных каменок успели к этому времени занять индивидуальные участки, другие, возвращаясь с зимовок на родину, оседали в незанятых еще местах, и почти все, за редкими исключениями, были еще холостыми. Все это сулило прекрасную возможность пронаблюдать в деталях процесс формирования пар и попытаться понять, чем руководствуются самки, останавливаясь на весеннем пролете на территории того или иного самца.

Итак, перспективы для работы казались идеальными. Вот только желанного солнца не было и не было. Это казалось совершенно неожиданным, поскольку в те же дни двумя годами раньше здесь стояла испепеляющая жара. Первые несколько дней погода была пасмурная, но сравнительно теплая. А 8 марта в горах, голубеющих на горизонте, выпал снег. Сильно похолодало. Через день снег пошел и у нас и падал всю ночь. А 11 марта с утра вода в чайнике оказалась основательно замерзшей.

Самка останавливается на территории самца, он приветствует новобрачную.

Заморозки сковали почву и следующей ночью. Утром ярко засветило солнце, снег на земле быстро растаял, но им оставались покрытыми все многочисленные кустики молодой травы. Они усеивали, словно пышными белыми цветами, каменистый грунт красноватого цвета. Много кадров цветной пленки было истрачено обоими в лихорадочных попытках запечатлеть эту красоту. Впрочем, ликование было недолгим, поскольку вскоре пошел низкий туман, и небо затянули густые темно-серые облака.

Неприятно было то, что в соответствии с планом исследований, нам каждое утро приходилось чуть свет переходить вброд на противоположный берег реки, разувшись и бредя по колено в холодной воде. Палатку здесь поставить было нельзя, поскольку из-за отсутствия высоких кустов ее верхние растяжки не на чем было закрепить. По той же причине мы были лишены возможности вырубить внутренние колья для нее. Поэтому палатку пришлось установить не там, где шла основная работа, а на другом берегу реки, в узком овраге, отходящем от ее долины, прямо под отвесным лессовым обрывом. Растяжку, идущую от заднего угла кромки крыши, мы привязали к толстому колу, глубоко вбитому в эту глинистую стену, а та, что удерживала передний верхний угол, была закреплена в камнях по другую сторону оврага.

За неделю до окончания работы, запланированного на конец марта, пошли дожди. Вода размывала верхнюю кромку лессового обрыва, от него отваливались куски глины разной величины. Они с неприятным стуком падали вниз, причем некоторые были внушительных размеров. Пребывание здесь становилось опасным. Надо было выбирать другое место в качестве пристанища.

Мы присмотрели глинобитную постройку, ранее служившую загоном для содержания овец в ночное время. Миша окрестил ее «свинарником» и проявлял явное нежелание спасаться здесь от непогоды. Я сказал ему: «Вот вернешься в человечник (имея в виду Москву), тогда посмотришь, где лучше…». Но деваться все равно было некуда. Мы очистили пол от толстого слоя овечьего помета, постелили палатку и разложили на ней спальные мешки. В общем, жить было можно.

Шел весенний прилет самок, и с каждым днем их становилось все больше. Вскоре стало ясно, что они прибывают сюда по ночам, а в начале следующего дня выбирают себе постоянное место жительства. По утрам мы обходили территории самцов, ранее нанесенные на план, и смотрели, кому из них посчастливилось приобрести супругу.

В один из дней мне удалось пронаблюдать поведение самки, решающей, где именно ей стоит остановиться. Сначала она довольно долго осматривала одну территорию, последовательно залезая в многочисленные пустоты лессового обрыва, затем неожиданно перелетела на вторую. Ее хозяин, черный самец opistholeuca № 33, который, видимо, был не в настроении, довольно пассивно наблюдал за самкой обследующей стенки многочисленных здесь оврагов. Обладатель же первой территории, белоголовый самец capistrata № 31, не желавший уступить самку соседу, семь раз вторгался на его территорию, пытаясь вернуть самку обратно на свой участок. Самец № 33 каждый раз изгонял пришельца, но на седьмой раз самцу № 31 все-таки удалось перегнать самку к себе, где она и осталась. Последующие несколько рейдов самца № 33 на территорию № 31 не увенчались успехом. Важным казалось то, что, на наш взгляд, территория самца № 31 явно уступала другой по количеству убежищ, пригодных для постройки гнезда. Передо мной встал интересный вопрос: чем руководствовалась самка, делая свой выбор. Решающим фактором могла быть окраска самцов, интенсивность их брачного поведения или же различия в качестве двух территорий. В данном случае казалось, что неудачу самца № 33 определила его пассивность в отношении потенциальной супруги.

Но в пользу другой трактовки свидетельствовали наблюдения за самцом capistrata № 38. Он появился на экспериментальном участке поздно (16 марта), когда все пригодные территории были уже заняты, и вынужден был довольствоваться узкой полоской земли между территориями пар capistrata № 12 и 13 и холостого еще белобрюхого самца picata № 15. Яркостью оперения самец № 38 ничуть не уступал прочим самцам того же типа окраски. На протяжении всего последующего периода наблюдений он выделялся среди прочих тем, что пел почти непрерывно и с большой настойчивостью демонстрировал рекламные полеты. В ближайших окрестностях его территории 17 марта приобрели самок не только самец capistrata № 18, но также самец opistholeuca № 16 и упомянутый picata № 15. Самец же № 38 оставался холостым до самого конца наблюдений – даже в тот период, когда вновь прилетающие самки претендовали на уже занятые территории, вступая в продолжительные конфликты с самками-обладательницами этих участков (19, 21 и 25 марта). В данном случае напрашивалось предположение, что именно качество территории, а не окраска ее хозяина, определяет выбор самок.