Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Чтобы разобраться в этом вопросе основательно, мы с Мишей задались целью оценить количественно два параметра территорий, именно, их протяженность по горизонтали и площадь всех вертикальных стенок, находящихся в пределах участков. Мы намеревались в дальнейшем выяснить, существует ли корреляция между этими показателями, с одной стороны, и сроками формирования пар – с другой. На экспериментальной площадке примерно 2x2 км мы провели соответствующие глазомерные измерения показателей 34 территорий и, за ее пределами, еще четырех территорий черных самцов типа opistholeuca, из которых трое имели явные признаки гибридного происхождения. Статистическая обработка этих данных заставила нас придти к выводу, что самцам удавалось приобрести половых партнеров тем раньше, чем больше была общая площадь вертикальных поверхностей на их участках [66]. Понятно, что осматривая территорию, самка не ведет счет числу удобных убежищ, но может «прикинуть», много их или мало, полагаясь, например, на длину пути, пройденного ею при первом, ориентировочном осмотре места.

Плохая погода доставляла не только бытовые неудобства, такие, как невозможность основательно высушить одежду и обувь. Накапливалась также психологическая усталость. Много раз к вечеру небо очищалось от туч, и мы надеялись, что следующий день будет, наконец, солнечным. Но наутро нас ждала обычная картина – серое небо и моросящий дождь.

Таким был и день отъезда. Складывая вещи, мы пытались избавиться от всего лишнего. В бутылке с «огненной водой» оставалось всего грамм 150 и мы, скрепя сердце, вылили эти остатки во фляжку с чаем. Решили, что нет сил добираться до большого города, чтобы сесть в самолет. Уж лучше плюхнемся в поезд в Термезе и будем трястись до Москвы трое суток.

Ночью в нашем купе поселился пожилой человек, который утром принял нас за уголовников и держался сначала крайне настороженно. Но, услышав наши разговоры о размерах территорий у каменок, расслабился и пригласил позавтракать с ним бутербродами с колбасой, пахнувшей весьма соблазнительно. «Вот только выпить нечего!», сокрушенно проговорил он. Когда же в ответ услышал наши оправдания о спирте, испорченном большой дозой чая, сильно оживился и воскликнул: «А что же вы раньше молчали!».

Осеняя поездка в южный Узбекистан

Этот год оказался насыщенным событиями личного характера. Пока я изучал поведение каменок в Ширабаде, у меня родилась дочь Таня. В мае умерла мама. Потом серьезно заболел отец. Все эти перемены сделали обстановку в доме неспокойной и тревожной. К осени у меня возникло острое желание хоть ненадолго уйти от повседневных забот. Проверенным рецептом была поездка в поле. Но близился конец сентября, так что оставалось неясным, куда с пользой для дела можно поехать осенью, когда активный период в социальных взаимоотношениях у птиц окончился, и большинство видов уже отлетели к югу либо готовятся сделать это.

Приходилось настраиваться на такое времяпрепровождение, которое принято называть попросту «сменой обстановки». Ну что же, путь будет так. Я вспомнил, что Иосиф Черничко рассказывал мне о каком-то пресном озере неподалеку от Бухары. Поскольку шло время осеннего пролета птиц, я подумал, что там можно было бы понаблюдать за мигрирующими с севера куликами и водоплавающими.

Сказано – сделано. 19 сентября я прилетел в Бухару, а через день УАЗик, предоставленный местной противочумной станцией, доставил меня, вместе со всем необходимым для проживания в поле, к пресловутому озеру. Честно сказать, место разочаровало меня сразу же. Водоем располагался посреди плоской выровненной пустыни, именуемой в ландшафтоведении закрепленными песками [67]. Однообразие местности нарушали лишь жидкие кустики тамариска, жавшиеся в основном ближе к воде. Озеро оказалось весьма скромных размеров, так что большого наплыва перелетных птиц ожидать здесь не приходилось. Тем не менее, палатка была поставлена, спальный мешок и посуда для готовки выгружены, и машина уехала.

«Смена обстановки» оказалась кардинальной и, как вскоре выяснилось, далеко не в лучшую сторону. Стояла иссушающая жара, вода в озере была чуть солоноватой, а птиц было мало, причем таких, которые казались ничем не замечательными. Так, вдоль берега держались стайки белых трясогузок, которые к вечеру объединились и около 19 часов одновременно взмыли в воздух и умчались в южном направлении. Примерно так же вели себя деревенские ласточки. У берега по мелководью бродили два куличка, в которых я опознал чернозобиков, сменивших уже летний брачный наряд на скромное осеннее оперение. Они были весьма доверчивы и позволили мне фотографировать их до тех пор, пока я не начал жалеть потраченную на них пленку.

На следующий день с утра я примерно за полтора часа обошел все озеро по периметру. Единственно интересные для меня пернатые, которых удалось увидеть, были зеленые щурки. Если бы удалось сделать хороший снимок этой эффектной птицы, всю поездку можно было бы считать оправданной. Но щурки садились на коряги, торчащие из воды довольно далеко от берега, так что с моим телеобъективом «Таир» (с фокусным расстоянием всего лишь 300 мм) рассчитывать на полноценный снимок не приходилось. В общем, стало ясно, что занять себя чем-то интересным мне не удастся, и к вечеру я решил возвращаться в Бухару.

Поднялся чуть свет, погрузил все свои пожитки в два рюкзака и, прикинув наскоро, в каком направлении двигаться, отправился в путь. В верхнем расщепе кола для палатки я на всякий случай оставил записку, что решил вернуться в Бухару. Следы покрышек УАЗика, доставившего меня сюда, вокруг моего лагеря я не обнаружил – видно, сам и затоптал их. Поэтому я выбрал некое подобие протоптанной дорожки, то есть шел очевидным образом не по целине. По правую руку от меня тянулся высокий земляной вал явно рукотворного происхождения. Я ни минуты не сомневался в том, что это грунт, выброшенный экскаваторами при рытье Амударьинско-Каракульского канала, который машина пересекала на пути к озеру. В кармане одного из двух моих рюкзаков покоился котелок, что позволяло бы устроить по дороге короткий привал с чаепитием.

Пройдя километра два, я начал сомневаться, что иду в правильном направлении. Хотя еще не было и девяти часов утра, жара становилась весьма ощутимой. Я оставил рюкзаки на дороге, дошел до земляного вала, поднялся на него и увидел перед собой пустыню, простирающуюся до горизонта, с колеблющимся маревом над ней. Никакого канала, никакой воды, никакого чая!

Я вернулся на дорогу и прошел налегке еще километра три. Вдалеке виднелся какой-то поселок. Стало ясно, что добраться до него с двумя тяжелыми рюкзаками совершенно нереально. Ситуация выглядела удручающе. Температура воздуха повысилась уже настолько, что мозги буквально закипали. Нигде ни клочка тени! Я оттащил рюкзаки с дороги за кустик тамариска, вытащил из кармана одного из них заветный котелок и чуть ли не бегом кинулся назад к озеру. Каким же блаженством было кинуться в прохладную воду, заварить чай и, закурив, спокойно обдумать дальнейшие действия.