Матвей Хромченко - Солист Большого театра

Так в Иерусалиме встретились три ветви златопольского рода Хромченко: внуки Соломона (старшего), Матвея, Ушера и его правнучка Анна: обратившись за юридической помощью к Йонатану, она в первой же встрече, слово за словом, узнала, что он и Микки – её троюродные братья.

Именно у неё зародилась идея отметить его 90-летний юбилей вечером-концертом и, сочинив программу, она начала действовать. Первым делом нашла подходящий зал: гостей согласилась принять хозяйка библиотеки «русского» общинного дома. Чтобы оповестить о вечере, написала, отпечатала в типографии и по районам города расклеила афишки, в газеты разослала объявления. А в самом главном и трудоёмком – уговорить выступить на вечере не только коллег юбиляра разного «профиля», включая его учеников и студентов академии, но и членов правительства – энтузиастке помогли её давние, ещё по России, друзья. Не забыта была, конечно же, и Москва, для чего был подключён близко знакомый с бывшими коллегами отца Саша.

И ведь всё (никто не просил даже минимального гонорара) удалось в лучшем виде: кому интересно, может посмотреть в Интернете видеофильм Александра Оркина, приглашённого Анной – и об этом позаботилась…

Как удалось Анне, кто подсказал? разыскать Вульфа Соломонова, я не знаю, но ветеран Великой Отечественной, бодро выйдя на сцену, сообщил, что по сей день помнит, как в 1944-м красноармейцем слушал выступление знаменитого солиста Большого театра!

Вечер конферировали артисты театра «Цилиндр» Ира Александрова и Стас Фальк (к тому же с коллегами выступивший как мим). Его открыли вступительным словом искусствовед Иоси Тавор и фортепианным приветствием профессор (ещё по Москве) Евгений Шендерович, юбиляра поздравили министр абсорбции Юлий Эдельштейн и депутат Кнессета Юрий Штерн, от комитета ветеранов ВОВ генерал Михаил Либерман и от московского землячества Григорий Бокман. Кантор Авраам Пресман, певица Лариса Герштейн, хор под управлением Ильи Плоткина, юные ученицы академии – трио певиц и трио балерин, ученики юбиляра Татьяна Трански и приславший поздравительное письмо москвич Николай Олейник. Писатели Марк Галесник, Михаил Генделев и недавно назначенный шефом бюро Российского телевидения на Ближнем Востоке поэт Андрей Дементьев.

А самыми волнующими – тут уж сидевший рядом с кузиной юбиляр слёз не сдержал – стали минуты, когда в зале зазвучали с присланных Сашей аудиокассет Павел Лисициан: «Дорогой друг, в Большом театре самым красивым тенором был ты», Зара Долуханова: «Ваш искристый голос…», Артур Эйзен: «Вы были одним из лучших голосов в Большом театре», Евгений Светланов и Владимир Спиваков. Затем на экране проплыли письма Алексея Масленникова, Нехамы Лифшицайте. И не мог промолчать давно «выбывший» в США Анатолий Цадиковский, шуточно перефразировавший ариозо Рафаэля «Страстью и негою».

– Мне не хочется с вами расставаться, – говорит, выйдя на сцену, юбиляр. И залу не хочется, собравшиеся требуют голоса. Не могу, я долго сидел, не распет. Не верят. Ну, хорошо, попробую… Благодарность счастливой Анны… букеты цветов… фуршет: гулять, так гулять… многие лета!

Финал? Как бы не так: жизнь-то продолжается. Через пару дней в квартире на Пальмах отец неувядающим голосом показывает ученику, какого звучания добивается…

Накануне в русскоязычной газете «Время» в рубрике «Обнаженная натура» было опубликовано интервью Полины Капшеевой [45]с юбиляром, начатое с комплимента «Он очарователен в свои девяносто лет: строен, красив, элегантен»…

Профессиональный журналист, она заранее вызнала биографию гостя и, исходя из неё, определила контрапункт беседы. А именно, как я её понял: показать, что артистическая карьера Соломона Хромченко в сталинские годы на сцене главного театра Советского Союза была неким чудом, но при всём том вклад артиста в советское искусство должной оценки не получил, а почему, читатель должен понять…

Как только гость, рассказав о семье и первых шагах к вершинам оперного мастерства, упомянул аспирантуру московской консерватории, интервьюер, держа в уме премию всесоюзного конкурса, подсказывает (читателю): «И в 1933-м году Вы прогремели на весь Советский Союз»!

– Я страшно не люблю говорить о своих заслугах, нескромно это, – отвечает собеседник, после чего она переходит к ситуации в Большом театре и задаёт вопрос-намёк: «Большие роли евреям давать не спешили»? В ответ:

– Вы напрасно так думаете: я не чувствовал в театре никаких национальных притеснений. Я очутился среди знаменитых певцов и певиц и, конечно, не мог рассчитывать на большие роли.

Однако, не желая рисовать идиллическую картинку: «случались какие-то отдельные эпизоды, но ничего серьёзного», вспомнив, как дал отпор одному антисемиту, добавив: «между прочим, народный артист СССР», тут же получил: «Между прочим, в отличие от Вас».

Гость и на это не клюёт:

– Я не считаю себя обделённым. Пел (назвав роли: «всех не упомнишь»), причём главный дирижёр Большого театра Голованов поручил Индийского гостя не Лемешеву и не Козловскому, а мне, счёл моё исполнение лучшим.

Но бывшая соотечественница советские традиции знает и гнёт свою линию: «Я что-то не помню, чтобы Вас так же часто показывали по телевидению или транслировали по радио, как Козловского или Лемешева».

– Вы молодая, потому и не помните. Я очень часто пел на радио, у меня есть записи, пластинки (игнорируя упоминание телевидения…). Что же до антисемитизма, он ведь распространяется на всех советских евреев.

«Да, только не все советские евреи пели в Большом театре».

– Совершенно верно. Тем не менее, мне действительно не на что обижаться. Не дали Народного – ну и что?

«Неужели не хотелось»?

– Понимаете, были люди, которые буквально подставляли свои документы кому-то из властей. Я – другой человек. Ну, не ставили меня в списки на присвоение званий, что же делать? Зато я получил орден Трудового Красного Знамени за выступления во время войны в составе фронтовых концертных бригад. Представьте себе, привозят нас на грузовике в очередную часть. Открывается кузов и превращается в сцену. Играет трио: скрипка, фортепиано, виолончель. Ирма Петровна Яунзем прямо здесь, на грузовике поёт, и Соломон Хромченко поёт. Проливной дождь, мы в концертных костюмах, зрители, промокшие насквозь, слушают и аплодируют… Какие ещё награды или звания нужны?