Матвей Хромченко - Солист Большого театра

В статье к 75-летию отца Козловский выделил его гражданственность. В чём он её увидел, я не знаю, что же до самого И. С., то однажды я оказался свидетелем её им проявления. В 1967-м в ЦДЛ отмечали 75-летие Константина Паустовского, вечер вёл Вениамин Каверин (о чём потом вспоминал в книге «Эпилог»). Одним из первых писателя поздравил «любящий юбилеи и умевший их украшать Иван Семёнович Козловский», начал с иронии: «на вечер явился весь секретариат Союза писателей и даже Михалков» (о нём Каверин: «живое воплощение продажности, разъедавшей и разъединявшей нашу литературу»). Общий смех, потому что автор гимна опоздал на полтора часа. Сходу решил выступить, но Каверин одёрнул: «я вам слова не давал», позже выйдя на сцену, начал с объяснения: «опоздал, выступая перед избирателями»!.. Ту т уж И. С. «изобразил благоговение перед такой важной государственной причиной, с благоговением поднял руки и смиренно подогнул колени. В зале оглушительно захохотали, Михалков, растерянно моргая, умолк».

Члены партии по негласному, естественно, но всем известному «закону» обязаны были подписываться в размере двойного оклада, а также выписывать газету «Правда» и журнал «Коммунист» (депутаты – газету «Известия»), отец открывал их разве что перед партсобранием или занятием в УМЛ.

Сын Ильи Мурадяна родился в Гори, родине Сталина. Впитав его ауру, юный Иван Ильич изменил имя и фамилию под грузинское звучание, предпочтя стать Вано Мурадели. Выпускник тбилисской, консерватории, затем и московской по классу Николая Мясковского, едва ли не единственного, кто не побоялся вступиться за своего ученика. После всех обвинений написал несколько песен – «Русский с китайцем братья навек… Сталин и Мао слушают нас» (и др.), за что был награждён второй Сталинской премией. Через пять лет – после Постановления ЦК КПСС об исправлении ошибок в оценке оперы «Великая дружба» – вернулся на музыкальный и общественный Олимп. В том же году подписал «Письмо тринадцати» (в поддержку письма «двадцати пяти») деятелей науки и культуры в президиум ЦК КПСС: «реабилитация Сталина в какой бы то ни было форме явилась бы бедствием для нашей страны и для всего дела коммунизма»…

В 1919-м Ленин направил Орджоникидзе чрезвычайным комиссаром на Кавказ для борьбы с белогвардейцами, но о том, что с ним после смерти Ленина конфликтовал Сталин, автор либретто, композитор и руководство театра не знали. Кстати, 30-летие Октября театр отметил и новым балетом «Юность» (по мотивам романа «Как закалялась сталь»), о чём та же газета опубликовала очередной призыв «Создадим спектакли, достойные нашей великой эпохи», но и этот, и тем более балет «Пламя Парижа» под раздачу не попали. Потому что Борис Асафьев писал музыку специально для Ольги Лепешинской, танец которой, часто приезжая на «Пламя…», любил Сталин.

Знаю единственную школу, знаменитую в Москве 110-ю. Её директор, Иван Кузьмич Новиков в послевоенные годы придумал вести в старших классах еженедельные уроки «внешней и внутренней политики»: обязывая нас «обсуждать» вычитанные из газет и журналов новости, объяснял, зачем: «я учу вас читать между строк»!.. Хотя к подлинному пониманию, рефлексии и мышлению всё это отношения не имело, какие-то зёрна в нас всё же запали.

В 1960-е двое молодых москвичей оказались в одной больничной палате, на обходе знакомясь, старенький профессор спросил, какое у них образование? Высшее, доложили оба, авиационный институт, философский факультет университета. Да, вздохнул «человек из прошлого», а когда-то подлинно образованными считались только выпускники историко-филологических факультетов, да и то не любого университета. От себя добавлю: научно-инженерные дисциплины, в чём Советский Союз был на уровне мировых стандартов (надо же было готовиться к войне), на формирование личности не влияют, а философии в советском университете противостоял марксизм, извращённый ленинизмом-сталинизмом.

Что-то с ним произошло в упоительные майские дни 1945-го. Дважды выступив по радио, 1-го мая сказал: «Мы горды тем, что героические бойцы победоносной Красной Армии встретились на Эльбе с доблестными солдатами славных армий союзников». А 9-го, победителями назвав «могущественную мужественную Красную Армию» и «великую коалицию демократических свободолюбивых народов Советского Союза, Соединённых Штатов Америки, Великобритании», восславив женщину-мать, молодёжь, святость и величие любви, право и справедливость, заключил: «Победили мы! Люди! Победил человек»! И ни единым словом не вспомнил Генералиссимуса. После чего жить Михоэлсу осталось три года…

Непередаваемо невозможно было жить «поперёк» той эпохи без компромиссов: спустя полгода в «Известиях» появляются его восхваляющие Сталина стихи: «А в те же дни на расстоянье / За древней каменной стеной / Живёт не человек, – деянье: / Поступок ростом с шар земной»… Заодно и финал его письма 14 марта 1953-го Фадееву («Дорогой Саша!): Какое счастье и гордость, что из всех стран мира именно наша земля стала родиной чистой мысли, всемирно признанным местом осушенных слёз и смытых обид»! «Трагический тенор эпохи» сказано не про него, а можно и о нём и других замечательных поэтах, но права их судить нет ни у кого, кто не жил в те времена.

Про великого норвежца это было бы правдой: непримиримый к своим коммунистам, Советскую Россию он поддерживал.

Автор текста в Интернете восхитителен: «Арест мужа не мог не сказаться на судьбе балерины – вместо Сталинской премии 1-ой степени она была награждена Сталинской премией 2-й степени»!..

Выпускник университета Кракова, до переезда в Советский Союз вступил во французскую компартию, в 1930-м принят в ВКП/б/, член правления Союза писателей СССР, один из авторов книги «Канал имени Сталина». В 1937-м с обвинением в контрреволюционной деятельности репрессирован, погиб в ГУЛАГе. Роман опубликован в журнале «Новый мир» посмертно в оттепельном 1956-м.

Немецко-американский философ, политолог, историк, занималась в семинарах Мартина Хайдеггера (одно время принимал нацизм) и Карла Ясперса (его изначально отверг). Когда к власти пришёл Гитлер, эмигрировала во Францию, затем в США, спустя годы благодарила эту страну за «возможность стать гражданином, не платя за это ассимиляцией»…

Как тут не вспомнить воспетого позже, в брежневские времена Александром Галичем кавалера многих орденов, депутата горсовета, мастера цеха, знатного человека Клима Петровича Коломейцева: «Израильская, – говорю, – военщина / Известная всему свету / Как мать, – говорю, – и как женщина / Требую к ответу! / Который год я вдовая, / Всё счастье – мимо, / Но я стоять готовая / За дело мира!»