Ольга Книппер-Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 1: 1899–1927

Екатеринодар потерял уже свой милый, уютный, покойный провинц. вид. Свистопляска и здесь… Цены поднялись сильно.

Я с Верой Ник. живем очень хорошо – комната небольшая, но высокая, светлая, хозяева простые, славные, особнячок их собственный. По вечерам топится печь, и сидят неизменно папаша, мамаша, дочка, кончающая гимназию и учащаяся в консерватории, собачки и кошечка Домка – все это сидит и сумерничает. Вчера пекли картошку в печке. Обедаем в ресторане. Эти дни там ад.

Диму Качалова Берсенев видел в Ростове; он идет с обозом в Екатеринодар.

Я, Маша, толстею от неизвестных причин. Положим, у меня три месяца не было дел и только вчера объявились. Может, это причина.

Были у меня Анна и Татьяна Челноковы. Отец их нашелся, оказался в Сербии [1546], и они с матерью собираются туда. Пойдем завтра к ним. Климат здесь, говорят, нездоровый, но очень приятный. Очень тепло, хожу в костюме, хотя и морозцы бывают, но солнечно, в общем.

Вымоли у Бога, чтоб мне попасть в Ялту. Целую тебя. Оля .

Очень грущу, что уезжает Вера Ник. С ней жилось хорошо. Целуй родственников.

Маша, милая, ведь послезавтра Новый год. С Новым годом. Целую. Оля

14-го февр. 1920. Екатеринодар [В Ялту]

Дорогая Маша, почему я не получила ни одного письма от тебя? За все время нашей разлуки? Даже от Веры Ник. уже получила. Ты не пишешь – или письма не доходят?

Судьба нас гонит дальше. Мы каждую минуту готовы сняться с якоря, чтобы ехать в Грузию. Я в отчаянии – о Леве ни слуху ни духу. Маша, умоляю, если он придет, несмотря на то, что он хорохор и любит браваду, поговори с ним; я отсюда постараюсь переслать денег для него. Может быть, поедет отсюда Павлуша Табульский – помнишь, Адин Павлуша? Он был у меня, и если их будут собирать в Крым, то, конечно, он будет у тебя.

Я уже думаю, что Лева погиб, или попал в плен, я с половины ноября ничего не знаю о нем.

Скажи Вере Николаевне, что у нашего хозяина Александра Никаноровича сыпной тиф и у офицера Влад. Андреевича тоже – и все это лежит дома, и я среди этих тифозных. Приятно? В сумерки сидим у топящихся печек, приезжают все офицеры, друзья Ниночки, скажи еще, что полковник, кот. жил у нас, умер от сыпного тифа. Славный он был; все сидел по вечерам пасьянс со мной раскладывал.

Маша, а летние мои вещи все у тебя! Вот не везет! Я так надеялась попасть в Крым.

Боже, когда же кончится это скитание! Спешу, толком ничего не напишу, сейчас узнала, что кто-то едет.

Наши все здоровы, заработали мы все очень хорошо. Теперь на очереди «У жизни в лапах». «Мудрец» имел успех большой [1547].

Напиши на всякий случай: Тифлис, гастроли Моск. Худож. театра – дойдет. Не поленись, ведь я только через Веру Ник. знаю, что делается в Ялте. Я очень тоскую, мучаюсь. Целую, обнимаю всех вас. Тебя целую. Оля

Все письма О.Л. к М.П. за этот год хранятся: ОР РГБ, 331.77.43.

5 марта 1920 г. Новороссийск [В Ялту]

Маша, милая, вот уже две недели как мы живем в теплушке и стоим на запасном пути. Не можем уехать. Вчера наконец получили билеты и 7-го или 8-го отплываем на Поти и далее в Тифлис катимся, а куда – ничего не знаю.

Приспособились и к жизни в теплушке. Спим на вещах, готовим на печке, кот. стоит посреди вагона и греет нас, стираем белье, устраиваем баню, моемся теплой водой; несмотря на неизвестность и незавидность нашего положения, по вечерам смеемся благодаря комику нашему Павлову [1548]. Чувствую, что для меня будет ужасная минута, когда пароход отойдет и мы уедем в Грузию с заграничным паспортом! [1549]Живу ничего, на народе, среди шума, писка детей, суматохи. Одной оставаться с мыслями было бы ужасно. Точно меня судьба отрезала ото всего, с чем я была связана всю жизнь.

Приедем в Тифлис совсем без денег, т. к. наши деньги там ничто. Берсенев сбился с ног, устраивая наш отъезд – это было очень трудно.

Картина Новороссийска неописуема! Чувствуется горячка, необычайный трепет, все летит, спешит с озабоченными физиономиями… Пароходов отходит мало. На запасном пути образовался прямо городок, стоят теплушки с беженцами; по утрам мужья идут за дровами, за водой, мы убираемся, кипятим воду.

Несколько дней дул страшнейший норд-ост. Жутко было спать – казалось, что опрокинется вагон. Сейчас тепло, хожу в шелковом костюме.

Маша, письмо это везет Михаил Павлович Михайлов, помощник нашего Леонидова. Он едет к жене в Ялту и будет пробираться в Грузию. Если он поедет, повидайся с ним и его женой и упроси ее захватить хоть что-нибудь из моих летних вещей. Если б можно было, мое любимое кустарное зеленое платье, блузки и непременно фанзовую [1550]кофту, юбка со мной, и филейную [1551]пальтошку, вообще что можно, белый костюм – Бог с ним, жаркий. Сама увидишь.

7-ое марта . Кончаю письмо уже на пароходе. Едем в III классе, как мовешки [1552]– современно. Пароход «Praga» итальянский.

Я как вошла на пароход, так и поплакала – очень уж тяжела мысль о нашей родине, противен вид сытых, прекрасно одетых иностранцев.

Маша, если Михайлов передаст деньги тебе, то оставь их для Левы, если он не погиб и в случае бы он очутился в Ялте. Боюсь, что Михайлов не придет на пароход и я не передам ни письма, ни денег. Умоляю тебя, в случае Лева заявится, помоги ему найти хоть какой-нибудь заработок, он ведь может жить в Гурзуфе, попроси Эфенди от моего имени помочь ему в смысле заработка. Умоляю! [1553]

Получила письмо от Сережи Чехова из-под Ростова, но не успела ответить, уехали из Екатеринодара. Родители его, кажется, в Таганроге [1554].

В другое время мне было бы радостно слышать кругом итальянский говор, песенки, а сейчас противно.

Знаешь, Мирон [1555]уехал в Грецию – увы! Может быть, больше и не встретимся. Удивляюсь, повторяю, как я не получила ни одного письма от тебя. От Мирона я получила и в Ростове, и в Екатеринодаре.

Ну, будь здорова, а вдруг весной мы будем в Крыму!

Как твои домашние? Передай им мой поцелуй и привет и всем, кого я знаю. Знаешь, я в Екатеринодаре познакомилась с арфисткой, кот. давно-давно играла в женской гимназии для Антона Павловича, и она мне сыграла ту вещь, кот. она играла ему.

Целую, трудно писать. Оля .

Я Леву видела в ноябре в Ростове и с тех пор ничего не знаю.

Государств. театр. Тифлис 23 апр./6 [мая] 1920 [В Ялту]

Милая Маша, пишу поздно ночью, узнала, что завтра кто-то едет в Крым.

Получила ли ты мое письмо через Врангеля [1556]? Нет ли Левы в Крыму? Дай знать как-ниб., ведь сюда едут из Крыма, все время слышишь.

Ничего ни о ком не знаю. Здесь весна, море цветов, элегантный город, все есть, хотя и дорого. Я сначала просто ошалела. Комната у меня большая, высокая, окна прямо в сад и на горы, городского шума не слышно.