Ольга Книппер-Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 1: 1899–1927

Играем здесь с приятностью, чудесный театр, уборные, отношение замечательное. Чествуют нас без конца, все пиры, речи, точно в сказке течет внешняя жизнь… а в душе все что-то мешает отдаться этой волне праздничной.

Получила письмо от Жоржа из Батума, ответила ему, все думала, что он приедет.

Скажи Л.М. Браиловскому, что был у меня его брат, спрашивал о них, ибо 3 года ничего не знает о них.

Судейкины и Сорин уехали за границу [1557]. Я живу в одном этаже с моск. Джамгаровыми, Джанумовыми [1558].

Какой чудесный город! Какой он сейчас зеленый, свежий, как все цвело! Сердце бьется, когда видишь бельев. корзины лиловых ирисов, рядом ярко желтые баранчики, кусты мимозы, необычайная сирень, лакфиоль, а фиалки какие были – все улицы пропитаны были ароматом. Я, собственно, никогда не была весной на юге. Сегодня именины моей хозяйки – на столе стоят белые розы, ландыши, незабудки, маки, красные гвоздики, желтая ромашка, лилов. ирисы…

Вчера приехал студент, кот. в марте еще был в Москве. Вез нам письма – и их отобрали. Волнуются там за нас, ждут, хотя не все «высшие» относятся мягко к нам…

Навещал меня Лазаревский [1559], спирит, много болтал, объяснялся в любви к Ивану Павловичу! Странный человек! Завтра уезжает на Севастополь и дальше. Маша, пришли весточку с кем-ниб., умоляю. Где Лева? Зайди к Вере Ник., поцелуй ее от меня, скажи, что я ее вспоминаю.

Крепко целую тебя, Ив. П. и С.В. Оля .

Что мой Гурзуф? Напиши.

11 мая 1920. Тифлис [В Ялту]

Милая Маша, посылаю 12 338 р. донскими [1560]– все думаю о Леве, в случае он явится к тебе, дай ему от меня, пригодятся.

Мир Грузии с Сов. Россией! [1561]Приблизит нас это к России?! К Москве!?.. Мне иногда кажется, что приеду в Москву и нет у меня там угла.

Что Мисхор? [1562]Продала ли? Как вы справляетесь с дороговизной? Трудно. Здесь тоже все дорого.

Устаю. Играю каждый день, и репетиции «У жизни в лапах» каждый день. Пока все полно. Открывали «Вишневым садом».

Где будем летом – не знаю. Все жду, не будет ли вестей из Москвы.

Странно, что от тебя почти ½ года ничего нет. Не знаю, что и думать.

3/16 мая год со смерти мамы, и я панихиду буду заказывать накануне, т. к. 3 мая утром «Дядя Ваня», вечером «Вишн. сад».

Спешу, перо не пишет.

Лазаревский все ходит, чепуху несет.

Целую тебя и С. Вл. и Ив. Павл. Пиши. Оля

Тифлис 11 сент. 1920 [В Ялту]

Дорогая Маша, неужели нет у тебя случая дать мне весточку о себе и твоих близких? Едут люди, получила письмо от Веры Николаевны, наши получили от Тарасовой из Севастополя, и только ты молчишь. Вера Ник. писала, что ты имела известие от Левы. Ты не понимаешь, что это была за радость для меня – узнать, что он жив.

Я так мечтала найти его и увезти с собой за границу!

Маша, а мы уезжаем, кажется, почти наверное. Поедем через Софию, одним словом, славянские земли, будем в Праге, а затем – Берлин ли, Париж? Не знаю. Я написала Марусе и Василию Маклаковым [1563], вчера отослала письма, которые повезет Зиновий Пешков [1564]в Париж.

Я в Боржоме целый месяц мучилась и не могла решиться ехать на Запад; кажется, за всю жизнь не пролила столько слез. И не давала своего согласия. Все ждала, что вот-вот нас позовут в Москву… А из Москвы получили массу писем, очень трогательных, полных лиризма, но определенно звать нас туда никто не решается, то есть официально. У нас был безумный день – мы заседали с утра до ночи, не могли решить, что нам делать [1565]. Прислали нам протоколы заседаний у нас в Камергерском… Как сильно заволновала эта вдруг близкая атмосфера нашего театра!

Оля моя, пишут, уехала за границу с новым мужем [1566]. Ада сильно работает и, как пишет Мария Петровна, занимает «видное место среди инженеров» [1567].

Как я хочу в Москву! Как надоело скитаться, жить по чужим людям, закусывать на бумажках!.. Нет надежды увидеть Москву, могилы… Думаем уехать в конце сентября. Маша, ты бы поехала со мной?

Вот уже неделя, как мы опять в Тифлисе. В Боржоме прожили 2 месяца с неделей. Я усердно лечилась, очень болят суставы – ведь целую зиму сидела на мясе, не могла получить постного. Играем здесь девять спектаклей, кончаем «Вишневым садом».

Маша, почувствуй, когда наш пароходик понесет нас по Черному морю… Господи, как мне противно и зазорно ехать за границу! А здесь, Маша, все есть, жизнь прежняя, хотя и сильно вздорожала, – но как скучно, как скучно! Живет и питается одно тело.

Бабушка Средина [1568]меня всегда называла венгерцем, – вот и правда – скитаюсь, как венгерец бездомный.

Маша, поцелуй Софью Влад., Ивана Павловича, кланяйся Зевакиным, Альтшуллерам. Познакомилась с братом Варвары Ив. – он оказался мужем Жихаревой [1569].

Ну, Христос с тобой! Живи, и я буду жить, может, и увидимся! С тоской и любовью нежной вспоминаю Гурзуф – у всех лица просветляются, когда вспоминаем [1570]…

Целую. Твоя Оля

21 сент. [1920 г. Тифлис – Ялта]

Милая Маша, прилагаю письмо, кот. не ушло с оказией. Пишет Жорж, что получил от тебя письмо – наконец-то разродилась. А мы через три дня уезжаем за границу. Что там нас ждет – не знаю! Полная неизвестность. Я еду пассивно. Вероятно, будем в Бухаресте, Софии, Белграде, Праге, а там – не знаю. Страшно. Помолись за нас и за меня. Никогда я не увижу Москвы! Не увижу Ялты, Гурзуфа!

Не знаю, что писать.

Обедаем здесь у русских бывших генералов, кот. в 1916 г. жили в Мисхоре у Хотяинцевой. Кормят очень хорошо и недорого. Все бывшие люди.

Может, Олю встречу за границей. Что-то Лева! Вынесет ли он эту бесконечную военщину! [1571]

Получила письма от Муратовой, Раевской.

Целую и обнимаю тебя.

Цел ли Гурзуф! Господи, что это на старости лет пришлось мотаться! Ольга

Год по содержанию

Константинополь. 8 окт. 1920 г. [В Ялту]

Дорогая Маша, мы в Константинополе – сидит у меня Варвара Ивановна, только что ушла Катя [1572]… Если бы знать, что ты согласна ехать со мной и что можешь ехать со мной, я бы обо всем уведомила тебя, и ты была бы уже здесь.

Не знаю, сколько мы задержимся здесь – 11-го даем концерт, чтоб подработать, думаем вскоре и ехать дальше в Софию.

Маша, собери свои манатки и поезжай в Константинополь. Если мы еще здесь – поедем дальше вместе. Здесь можешь остановиться у Альтшуллера. Если нас не захватишь – проедешь дальше одна в Софию. К декабрю мы должны быть в Милане и 2 месяца сниматься в синематографе [1573], а потом опять будем заниматься своим делом.

Дом в Ялте есть на кого оставить, а брюки ты можешь и на наших шить [1574]. Все-таки другие впечатления, передвижения тебя подбодрят, а то ты там в Аутке застыла.

Подумай, Маша, и приезжай. Дело себе найдешь, будешь нас обшивать, как-нибудь прокормимся.