Ольга Книппер-Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 1: 1899–1927

Ну вот… 3/16 мая скончалась моя мать. Она болела три недели. У нее была оспа натуральная, заразилась она от Ник. Никол., который занес ее из консерватории, где она свила себе гнездышко. Сам он похворал совсем легко, мы с Адой все же не ходили к нему, а мать ходила и уверяла, что в ее годы немыслимо заразиться оспой. Если бы ты знала, какая это страшная болезнь, как весь организм был потрясен, заражен этим ядом. Она бредила в жару, когда температура спала, она все же болтала что-то несуразное – было страшно. Оспу она перенесла, все эти страшные нарывы начали подсыхать, – начались мучительные боли в ноге – закупорка вен, она кричала часами и стонала все дни до кончины – сердце разрывалось, слушая и видя ее нечеловеческие страдания. Уснула она навеки под морфием… Все время были сестры милосердия при ней, но все же, когда они сменялись, бывало, что запаздывали на несколько часов, и мне приходилось исполнять все при ней – и обнимать, и поднимать, и кормить, – как жутко было трогать это больное тело, страшно было сделать больно. Ты подумай, последняя сестра захворала сыпным тифом и вся в жару ходила к ней и теперь лежит в госпитале. К нам ходили ведь сестры только из заразного госпиталя, оспы ведь все боятся. Мы были одни, когда она скончалась, т. ч. я с Адой надели гуттаперч. перчатки и сами обмывали и одевали ее… Даже нельзя было ее отпевать в открытом гробу – как это было ужасно, – даже нельзя было посмотреть на лицо, проститься… Отпевали ее в церкви Николы на Песках на Арбате, там чудесный священник, и певчие так пели, что все спрашивали, откуда такой хор – я первый раз заплакала и тряслась от рыданий… Похоронили в Новодевичьем рядом с Стаховичем, на могилке теперь целый сад, крест сделали в Художеств. театре, т. к. крестов нет в монастыре.

Вот видишь, что у нас произошло.

1-го июня н.с. я уезжаю с нашими играть в Харьков, и думаем попасть в Крым, тогда обратно вместе поедем. Я так устала, так мало соображаю, что надо делать, а дела много, надо укладываться, надо устраивать все здесь на Кисловке. На Пречистенском у меня трубы лопнули, топить не будут, так что перспектива самая утешительная. В твою квартиру вкладываю массу денег, брала из театра, значит, делала так, как ты хотела. Маша служит в детск. яслях напротив твоего дома, подрабатывает.

Ник. Ник. бродит как тень, тоскует. Половину квартиры заклеивали и дезинфицировали формалином. Все нас боялись, и в церковь многие боялись прийти. Театр меня не отпускал, и как я терзалась!

Ну, значит, может быть, до свидания, милая Маша, целую крепко. Твоя Оля .

Габриель сидит и просит кланяться тебе и Ивану Павл. с Софией Владим., Володя и Ник. Ник. тоже.

Мне очень тяжело.

Целую Иван Павл. за письмо и Софию Влад. за приписку. Володина могилка чистая, выхоленная, там так чудесно в монастыре. На 9-ый день мы там долго лежали на траве после панихиды. Было жарко.

Как странно было читать твою приписку – «береги свою мать», а ее уже нет, несчастной моей матери.

Обнимаю тебя и шлю всем привет. Я совсем седая стала и худая. Ольга.

Конверт просвечивает нелепо.

Дальнейшие письма О.Л. к М.П. за этот год хранятся: ОР РГБ, 331.77.42.

4 июня [1919 г. Харьков – Ялта]

Милая Маша, уже сыграли в Харькове [1510], в каком-то необъятном цирке – тысяч десять сбору. Приходилось орать просто. В гостинице забастовка служащих, сами убираем комнаты, я в пакете выношу некую принадлежность, выливаю, мою и приношу обратно – смешно. Едем пока в отдельном вагоне великолепно. 6-го уезжаем в Екатеринослав. 16-го думаю быть в Гурзуфе. Багалея еще не видела [1511], говорят, он доживает последние дни головой. Целую тебя. Привет всем. Оля

Год по содержанию.

[10 июня 1919 г.] Харьков [В Ялту]

Дорогая Маша, вот уже неделя, как я в Харькове. Не знаю, получила ли ты мое письмо, кот. я писала в Москве и кот. отправила в Харькове [1512]. Не знаю, дойдет ли до тебя это письмо. Если да, ответь сейчас же: Харьков, Городской театр, гастроли Моск. Худож. театра.

Мы здесь играем «Дядю Ваню» и «Вишневый сад».

Дядя Ваня – Массалитинов, Астров – Качалов, профессор – Подгорный, Соня – Крыжановская, Вафля – Павлов, няня – Павлова, Войницкая – Литовцева.

Гаев – Подгорный, Варя – Крыжановская, Аня – жена Массалитинова [1513], Пищик – Бакшеев, Дуняша – Орлова – вот новые исполнители, и недурные, кроме Ани.

Я, Маша, измучена. Не знаю, где и как я буду отдыхать. Мечта – приехать к тебе. Но не знаю, исполнимо ли. Мы боимся разъединяться, коллективом мы везде проберемся. Мы сюда приехали в своем отдельном вагоне. Или опять уедем в Москву (ужас!), или, может быть, устроимся под Харьковом, Полтавой. Если так, мечтаю, чтоб ты выбралась к нам, и вместе поедем в многострадальную Москву.

Со смертью матери у меня как-то порвалась связь с Москвой. Если не получила моего письма, то знай, что моя мать скончалась 16 мая, болела оспой, в сильной форме, и умерла от закупорки вен в страшных мучениях…

Пиши мне немедленно: Харьков.

Прилагаю письмецо Маши, написанное еще у меня в Москве.

Я страдаю от городского шума, живем в ужаснейшем, шумнейшем квартале [1514]. Сравнительно с Москвой сытно, по крайней мере «видишь» хлеб. Дорого тоже очень и очень. Мне стало все равно… В Москве даже с ордером не могла купить башмаков и здесь еле по ноге нашла за две тысячи… Сказка.

Живу здесь с Ниной Николаевной [1515]. И Дима [1516]здесь. И Вера Николаевна [1517]с Цингером и с сыном, все с женами и детьми, я одна бобылем. Венгерец, как была… Целую тебя и твоих нежно. Пиши. Ужасно хочу тебя видеть. Обнимаю. Ольга

О.Л. ошибочно проставила на письме 10 мая; месяц и год по сопоставлению с окружающими письмами.

9 августа [1919 г. Евпатория – Ялта]

Милая Маша, я ехала два дня до Евпатории. Автомобиль ломался через каждые 10, 15 верст. Было глупо, досадно, приехала разбитая, иззябшая в 9 час. веч. в Симферополь. На другой день села в теплушку в 4 час. дня и сидела не вставая до 1½ ч. ночи. Поезд отошел в десятом часу только; уйти с места нельзя было, сидела все время на узкой дощечке, и прислониться нельзя было. За извощика на даче [?] заплатила 120 р. Приехала точно в заколдованное царство, при луне все незнакомое; все уже спит. Передала [нрзб]. Целую тебя крепко. Привет Ив. П. и С. Вл. Оля

Год по содержанию.

Симферополь 15 августа [1919 г. В Ялту]

Была сегодня у обедни в соборе, служил архиерей, поминала тебя в своих молитвах, милая Маша.

Живем с Качаловыми в частной квартире. Когда уже устроились, пришел сын Семенковичей [1518]предлагать мне комнату у своей матери, но было уже поздно. Там поселились Берсеневы и Массалитиновы. В Евпатории кончили все благополучно. Я успела брать песочные и солнечные ванны и теплые морские – это там замечательно. Здесь мы кончаем 20-го. В Евпатории познакомились с Третьяковым из Таганрога, кот. помнит и знал твоего отца и Антона, его отец был, кажется, старостой собора. Нина Ник. и Вас. Ив. шлют тебе привет и поздравление. Кланяйся всем. Целую крепко. Оля