Ольга Книппер-Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 1: 1899–1927

Здесь чудесно, я наслаждаюсь.

Очень ждем тебя. Вечерами бегаем по горам и берегам.

Сниматься предлагают в Севастополе 5 дней по 50 р. в день, привезут, отвезут и дают хорошую комнату. Роль и сценарий глупые, малоинтересные. Думаю согласиться и сделать канализацию. Поторгуюсь. Целую и жду. Оля .

Елизавета приветствует, купается по 9 р. в день.

Год по сопоставлению с окружающими письмами.

[12 августа 1926 г. Гурзуф – Ялта]

Все же получи сие 31-го июля! [1687]Милая Маша! Ура!

Каково я промытарилась в Ялте? На катере всех рвало, а ехать было чудесно. Я, как пришла, выпила чашки четыре чая и – в море, прибой сильный, плавать нельзя. От Левы письмо, он, по-видимому, кончил с студией [1688], и кроме того ему предлагают писать балет на «Суламифь» Куприна [1689]. Не знаю, как он справится. Сегодня принимаемся за подушки. Наши девушки целуют тебя. Приезжай скорей. Купить ли Вас. Ив. [1690]корзинку? Целую, привет М.П. Оля

Датируется по почтовому штемпелю.

[31 августа 1926 г. Симферополь]

Милая Маша, мы, как видишь, уехали, билеты получили только в 4 часа. Ехали, мерзли.

Маша, Ада перешлет тебе квитанцию на получение денег – она на твое имя для передачи мне. Прости и получи. Ада тебе даст знать, сколько ей надо оставить из этих денег на перевозку вещей и на стирку. Может, тебе удобнее передать все деньги через Ванду – Аде, чтоб она мне их переслала.

Сидим с Ниной, закусываем, пилит скрипка, будем сидеть до 2-х час. – пойдем в кино. Целую, обнимаю. Нина также. Твоя Оля

Датируется по почтовому штемпелю.

1 сент. [1926 г. С дороги]

Маша, милая, подъезжаем к Москве. Я все время лежала с температурой до 38.5 – слабость и трудно ехать, попали в скверный вагон, не дождусь дома и ванны. Миленькая, не забудь мои часы у Кокарского и заплати ему. Прости, что беспокою, или поручи своей подруге Ванде. Нина тебя целует. Кланяйся Поле, Марише с супругом. Обнимаю тебя. Будь здорова. Ольга

Год по почтовому штемпелю.

30 сент. [1926 г. Москва – Ялта]

Милая Маша, я уже переползаю с кровати на диван [1691]. Слаба еще. После почки оказалось катар. состояние желчного пузыря. Температура по вечерам поднимается все еще. Пью скипидар с эфиром, лежу с грелкой, читаю, немного начала шить, а, в общем, надоело. Завтра приедет с моим доктором проф. Шервинский – сам напросился: я ведь с его сыном работаю в театре [1692]. Людмила при мне все время возится. Нина тоже. Ел. Ник. ходит каждый день. Ну, будь здорова. Целую тебя. Всем привет. Оля

Год по почтовому штемпелю.

5/Х [1926 г. Ялта – Москва]

Душенька моя, не проходит дня, чтобы я не вспомнила тебя среди моей каторжной работы… Страдаю, что ты больна и так далеко от меня. Получила твою открытку и не могу не ответить тебе, хотя голова трещит от цифр и от посетителей. Подумай только – к 10-му нужно приготовить в пять мест отчеты за сентябрь и годовые с диаграммами и картограммами… С непривычки к бухгалтерии часто ошибаюсь, плохо вижу, и если б не Мих. Павл., то я бы пропала. Бросить эту несносную канитель и уйти – не хватает храбрости и энергии… На присоединение к Лен. библиотеке надежды мало [1693]. Невский у меня не был [1694]. Впала в отчаяние, нервничаю до рыданий. Даже стыдно писать об этом! Нигде не бываю, кроме учреждений, ни с кем не переписываюсь, хожу оборванная и нештопанная…

Умоляю тебя – выздоравливай скорее и будь осторожна в еде и в выпивке. Брось совсем мясо – ведь уже много живых существ съела! [1695]Пора!

Напиши мне адрес Ады, я забыла спросить [1696]. Нужно послать книги. Огромное спасибо Людмилочке за бюллетени [1697], крепко ее целую. Хочется обо всех знать. Как Лева, Ниночка, Лизавета Ник. поживают? Целую их и приветствую. Ел. Ник. благодарю за письмо и жду еще. Где Лейтнеккер? Привет Павлику [1698]. С нежностью вспоминаю Гурзуф и жизнь тамошнюю летом. Хорошо было, только тебе не в пользу, бедненькая. Похудела? Все твои гурзуфские вещи в целости, пока я жива, пребывают. Маша .

Крепко, крепко обнимаю тебя и целую.

Все письма М.П. к О.Л. за этот год хранятся: ОР РГБ, 331.105.21.

Год по содержанию (болезнь О.Л. после поездки в Крым) и по сопоставлению с предыдущим и последующими письмами.

7 окт. [1926 г. Москва – Ялта]

Милая Маша, я уже начала бродить со вчерашнего дня. Последнее время нашли у меня хрипы, выдыхи в правом легком, ставят банки, мажут гуайколом бок, принимаю мышьяк. Все это надоело, а вот я перечитываю «Войну и мир» – вот это дело. Упиваюсь, наслаждаюсь, только тем противнее возвращаться к жизни нашей и уходить из под обаяния этого огромного волшебника… А еще раскладываю пасьянсы и жду письма от тебя. Целую тебя. Оля .

У нас снег сегодня.

Привет всем.

Год по сопоставлению с окружающими письмами.

12 окт. [1926 г. Москва – Ялта]

Душенька моя, спасибо за ваше беспокойство обо мне. Я исцеляюсь, понемножку крепну, выкупалась, гуляю и сижу у храма Спасителя. Сегодня была у парикмахера, вымыла голову и даже завилась, чтоб поверить в себя как в женщину еще. Людмила все еще мучает меня банками, по-моему, уже не нужными. Черного мяса – радуйся – пока еще не ем, полна каш, киселей, куриных котлет. Надоело безделие, а еще сил нет, чтобы мотаться вовсю. Зачитываюсь письмами Пушкина. Писала ли, что упивалась «Войной и миром»? Читаю книгу Конст. Серг. [1699]. Вчера был Павлик, очень тебе кланяется. Его загрызли здесь в Доме печати за булгаковскую пьесу [1700]. Напишу подробно. Пока целую, обнимаю. Оля

Год по соотнесению с окружающими письмами.

19 [ноября 1926 г.] Севастополь [В Ялту]

Милая Маша, приехали в 5½ час. Вокзал пуст. Ждать до 9 ¼ ч. Ехали чудесно. На полдороге я пересела на заднее место – очень уж было душно и жарко около шофера. В Байдарах съела мандарин. Очень было хорошо лететь по ровному шоссе – ветер, луна, но не холодно. На небе ни облачка. А до Байдар солнце жгло прямо. Думаю сейчас поехать в город.

Еще не вспоминаю, т. к. пока еще просто полна югом, солнцем, уютом нашей жизни в Аутке [1701]. Хорошо было, правда…

Целую тебя, кланяйся Пол., Мар. и Вас. Ив. и Фуфаке с Барбосом. Оля

Месяц и год по почтовому штемпелю.

20 ноября [1926 г. С дороги]

Дорогая Маша, мы в Лозовой. Жарят нас немилосердно, аж мозги расплываются. Проснулась в 6 ч., но, увы, – нет огненного окна на белой печке [1702], нет красной горы сквозь черные сучья дерева… Соседи ничего, сносные. Чайник действует уже второй раз, сейчас примусь за завтрак. В Севастополе прошлась на Графскую пристань, прошлась по бульвару, простилась с морем…