Ольга Книппер-Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 1: 1899–1927

Меня заставляют читать их посетителям.

Сегодня в разное время приходили посмотреть музей человек 25 – это те, котор. никак не могут уехать из Ялты. Ночуют под открытым небом…

23 сент. 1927. Москва [В Ялту]

Маша, дорогая, я беспомощно волнуюсь за тебя и за весь несчастный южный берег! Волнуюсь и не знаю, что предпринять. Одного хочу – чтобы ты смогла бы приехать ко мне отдохнуть от всего пережитого, и вместе с тем знаю и чувствую, что ты не покинешь теперь своего гнезда, пока…

Ты так красочно описываешь все беды, что я точно вместе с тобою переживаю все эти подземные толчки и трясение – и я так понимаю эту физическую тошноту, понимаю твои слезы и молитву вслух!..

Благодарю тебя сердечно за то, что ты велела Вас. Ив-чу взять мой скарб из гурзуфского домика, и за то, что ты его свалишь у себя в Ялте. Я пишу Приходченковым (надеюсь, что перешлют письмо), что если они решили бросить домик на произвол судьбы, то должны были предупредить меня, чтоб я могла поручить кому-нибудь присмотр за ним. Может быть, Вас. Ив. расскажет тебе, насколько сильно повреждение и безнадежно ли состояние домика.

На днях вышлю тебе с благодарностью мой долг.

От Ванды получила милое письмо.

Очень хорошо дебютировал Сережа в «Смерти Грозного» [1751]. Спектакль меня не увлек, а Сережа, по-моему, на первом месте [1752]. Очень интересно.

Вчера он был у нас, что-то надумывают с Левой – совместно работать. Даже ночевали у нас. Попили, поплясали, попели. Володю, брата, они тоже затягивают в работу.

Сколько смертей! Голубкина, Дункан, Кони, Южин… [1753]. Влад. Ив., взбудораженный смертью Южина, прислал К. С-чу трогательную примирительную телеграмму. Мы все ему отвечаем, и, слава Богу, кончится это скверное недоразумение… [1754].

Зин. Григ. очень расспрашивала о тебе, хотела тебе писать, все в театре спрашивают. София Влад. приехала, кажется, написала тебе.

Писала ли я тебе, что Малютин кончает мой портрет? [1755]

Маша, погоди шалаш строить, успокоятся недра, и будешь жить опять у себя, но первое время, конечно, внизу.

Целую тебя крепко. Твоя Оля .

Лева целует ручку, Лизавета кланяется.

Хочется услышать о впечатлении Мих. П-ча, попроси его написать мне. Оля

1 октября [1927 г.] 6 час. утра [Ялта – Москва]

Милая Оля, сегодня 20-й день, как мы трясемся, правда, несильно, но все-таки жуткое ожидание выбило нас из колеи настолько, что достаточно мухе удариться о стекло, как уже сердце заколотится и хочется бежать…

Все это время я не писала тебе – была занята отчетностью – весь стол в большой галерее завален бумагами, хотя не до того, а год заканчивать надо…

Сегодня я вскочила рано, не спалось, мне с вечера сказали, что развалился на Боткинской дом Капниста, это был великолепный дом! Накануне вывозили оттуда обстановку…

Твои вещи все целы, перевезены и лежат в нижней комнате. По слухам, твой дом пострадал не очень, в опасности стена двух твоих комнат от моря. Ее надо будет перекладывать. Катера не ходят, и потому трудно добраться до Гурзуфа. Это очень волнует Мих. Павл. Дом-музей Чехова, этот, по-видимому, дорогой для всех памятник, остался забытым… Если бы не моя настойчивость, то комиссия, по всей вероятности, не пришла бы до сих пор… Теперь уже было две, но я все еще не получила резолюций, котор. я должна послать в Москву. Радостного мало. Дом признан в 3-ей категории, это значит, нужен капитальный ремонт и жить в нем нельзя. Мишу я считаю большим храбрецом, что он ночует у себя в нижней комнате, но мне кажется, что его храбрости хватит ненадолго.

Ты только подумай – где взять пять тысяч (так определила комиссия) на ремонт дома? Правда, ОНО назначило 1 500 руб. да 500 руб. Библиотека. Где же взять остальные 3 000? Скоро наступит холодное время, а мы ночуем в фанерном шалаше. Можно бы починить флигель и там перезимовать. Но пока чего-нибудь добьешься, пожалуй, и жив не будешь. Мих. Павл. пичкает меня бромом раза два в день, но все-таки, я думаю, психика моя расшаталась здорово!..

Надо бы построить хороший дощатый барак и перенести туда все вещи музейные. Дом такой же можно построить, а экспонатов не найдешь – они могут все погибнуть под развалинами… Но что я могу сделать одна?!

Мне хочется взывать громко к Чеховскому обществу и Худ. театру – помогите, помогите… Я обрадовалась корреспонд. «Вечерней Москвы» – он воочию постиг серьезность положения…

Вот уже солнце ярко засветило, наши пробуждаются, и так хорошо в природе, точно ничего и не случилось, только невообразимый хаос в доме заставляет возвращаться к ужасам и трепетать сердце.

Приходченко обещал вернуться через месяц, оставили свои вещи и весь дом поручили кому-то. Ведь все бегут из Крыма, особенно с детьми, на которых землетрясение действует ужасно… Говорят, большинство домов в Гурзуфе превратилось в порошок. Очень пострадал домик на мысу. Твоим арендаторам большой убыток! Думаю, что руб. 150 тебе хватит на ремонт, постарайся их заработать. На твоем домике Божие благословение!

Может быть, завтра, если Ванда устроит, поедем в Гурзуф и тогда я доложу тебе обо всем.

Получаю сочувственные письма, справляются и соболезнуют, точно после покойника…

Хочется написать Зинаиде Григорьевне и поблагодарить ее за душевное письмо, но ты сделай это за меня, т. к. я абсолютно не имею времени, да и жалобиться не хочется… Канцелярская работа, спасибо ей, отвлекает меня хотя немного от этой мучительной реальной действительности, выражаясь по-умному.

Спасибо, огромное спасибо тебе и Еликону за гостинцы, я стараюсь ими утешаться и других утешать. Целую и обнимаю. Твоя Маша .

Стоит жара июльская и все в саду высохло. Должно быть, из-под земли поджаривает!..

Нежный привет Леве и Сонечке, я послала ей телеграммку и еще раз поздравляю [1756].

Пиши обо всем и почаще.

Год по содержанию.

4 окт. 1927. Москва [В Ялту]

Дорогая Маша, я все думаю, думаю о тебе, о Крыме – и не знаю, с какого краю подойти и с чего начать, чтоб помочь тебе. Чувствую, как ты изнервничалась. Здесь только и говорят, что о землетрясении.

10-го большой концерт в Колонном зале в пользу пострадавших – я участвую.

Маша, как же дальше? Ведь не можешь же ты жить в шалаше, когда начнется холодок осенний?! Напиши мне поподробнее. Тебе надо пока устроиться внизу с Мих. П. Ты будешь не одна, и там не трясет – ты сама писала… В каком виде твоя комната? А дом-то крепкий очень оказался.

Я не знаю, куда мне написать Приходченкам; хочу получить от них ответ – что они, совсем бросили домик или вернутся. Если совсем, то надо бы принять какие-ниб. меры – я бы обратилась хоть к тому же Ильясу, чтоб он присмотрел за домиком, ведь не век будет трясти земную кору. Писала Раисе Вас-не [1757]– и нет ответа. Может быть, она уехала.