Мария Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 2: 1928–1956

Я опять с Людмилой отпаиваюсь чудным молоком, гуляю, сплю. 3-го уеду и 5-го думаю играть.

Соловей уже не поет.

Сегодня морозец и метель, а то все таяло. Вчера ожила бабочка в комнате и металась около электр.

Маша, когда ты приедешь? Начинаем ждать. Целую тебя крепко. Людм. кланяется. Привет твоим. Оля .

А ведь я цел. месяц предсказывала, что со мной будет катастрофа.

Все письма О.Л. к М.П. за этот год хранятся: ОР РГБ, 331.78.7.

9 февр. 1932 [Москва – Ялта]

Маша, дорогая, я никак не поправлюсь. С 1 февр. у меня ежедневно маленьк. темпер.: 37; 37,2. Нашли что-то в гаймор. полости, припекали щеку горячей солью, сейчас привязался трахеит, и я опять лежу, т. к. стоят сильные морозы. Вот уж моль меня подъела или дурной глаз чей-нибудь. Надоело, надоело.

Приезжай скорее, ждем. Лева в Ленинграде недели на три. Андрюшка очарователен. У него зуб и у меня зуб – видишь, возраст одинаковый. Целую. Оля

18/II-32 г. [Ялта – Москва]

Хорошая моя Оля, я прямо-таки измучилась твоим долгим хворанием! Что это с тобою? Может быть, ты простуживаешься? Тебе обязательно нужно носить теплые штанишки – ведь ты легкомысленна по части одежды! С волнением я заглядываю в газету в отдел зрелищ и досадую, когда вижу перемену по случаю твоей болезни. Неужели ты все еще лежишь! Ах, Боже мой, Боже мой! Мне хочется приехать к тебе, хочется поухаживать за тобой, но я очень надеюсь и крепко этого желаю, чтобы ты к моему приезду была совершенно здорова, молода и свежа, как обычно.

У нас лютая зима, нет больше Крыма, есть Лапландия! Засыпаны снегом, мороз! В город ходить почти невозможно, скользко. Было даже небольшое землетрясение – два толчка. А тут еще огорчение: представь себе, такие чудесные русские фамилии исчезают (прилагаю вырезку из газеты)! [265]Послала отвод, но ведь один в поле не воин! Ты, конечно, засмеешься, но я очень огорчена…

Твою открытку я только недавно получила, заплатила за нее штраф – не было приклеено еще 5 к. марка – и вот ответила тебе на нее, больше писать нечего, все обстоит по-старому. Сегодня приняли 90 человек. Нанесли холоду, наследили, остались довольны объяснением и ушли…

Говорят, приезжает Шаляпин в Москву? [266]Правда ли это и возможно ли ему приехать. Во всяком случае, занятно даже, что говорят об этом…

Целую и обнимаю очень крепко и хочу, чтобы ты читала это мое глупое письмо совсем здоровой!

Привет всем. Твоя Маша .

Получила ли ты мое письмо, посланное несколько дней тому назад?

Пиши, пожалуйста, и если можно, телеграфируй о здоровье.

26 февр. 1932 [Москва – Ялта]

Милая Маша, одно твое письмо от 18-го получила, другое где-то застряло. А дошло ли до тебя мое письмо от 31 янв., кот. я отправила из Ильинского? Лорд, которому я в тот же день послала письмо в Ленинград, – так и не получил его.

Как грустно читать, что такая лютая зима в Крыму. У нас тоже стоят морозы. Я еще не играю, но немного выхожу. Рождение зуба завершилось гайморитом, трахеитом и сильным бронхитом – видишь, сколько «итов». Уже и надоело, ох! Андрюшка тоже хворал бронхитом, очень похудел. Вчера его уже купали. 24-го справили его рождение, пили шампанское, тетка пекла пироги, все честь честью.

Ждем тебя, диван и ширмы затосковали без жильцов и с радостью примут тебя в свое лоно.

Люба уезжала в Минск на четыре дня с проектами. Лева уже давно в Ленинграде и приедет только после 1-го марта.

Качалов все еще болен, репертуар трещит по всем швам. Я думаю начать играть 28-го.

Тетка уже обсуждает вопрос, чем кормить тебя, так что видишь – ждут тебя. Познакомишься с Андреем. Он меня нежно зовет Тата.

Людмила опять ходила за мной, облепляла меня банками. Лизавета ходила каждый день, Софочка навещала. Она теперь лечится наконец – водой и электричеством.

Лулу прислала 50 марок на Торгсин [267]– это 20 с чем-то рубл., и Люба массу накупила, главное Андрею валенки, ботинки, тетке ботики, себе чулки, носки Леве, муки (35 коп. кило) и еще чего-то.

Лина Алекс. ходит, устроила мои запущенные дела с ЦКБУ, а то мне подали счет за квартиру вместо 40 р. – 164 р., а? Ну, Маша, до свиданья, пиши день и № поезда, когда ждать. Целую. Оля

13 мая [1932 г. Севастополь – Ялта]

Маша, дорогая, сижу на вокзале с Алекс. Митроф. [268]. Доехала… [269]. Качало. Я сразу перешла из трюма в перв. класс. Ехала веселая делегация австралийцев, американцев, испанцев. Было тоскливо. Англичанила с одним австралийцем. Потом ехала в линейке с венгерцем-немцем, помогала ему объясняться. Сдала вещи, пошла к Бреневым. Они очень милые. Поела у них, чаю напилась и через час уеду. Холодно. Целую тебя крепко, нежно, благодарю за все твои заботы. Привет всем. Оля

Год по почтовому штемпелю.

14 мая [1932 г. С дороги]

Подъезжаем к Александровску. Необычайный разлив Днепра, точно море. Спала хорошо, проснулась с головной болью. Ресторана нет. Пасмурно. Хмуро. Вообще во всем намного хуже, чем когда мы с тобой ехали. Купила книгу «Любовь в жизни Льва Толстого» [270].

Вспоминаю твой балкон с глициниями, чудесный сад, наш визит к Прохачу, интересную художницу, твою соседку, потрепи Минуша от меня. Полил сильный дождь, стих в Александровске. Едут со мной – врач из Тубинститута; очень [нрзб] плоская женщина и молодой скромный человек. Целую. Оля

Год по почтовому штемпелю.

16/V-32 [Ялта – Москва]

Май дир Леди, я чувствовала себя весьма виноватой, что дурно устроила тебя на пароходе. У тебя был такой жалкий вид, когда ты сидела в закуте! Сегодня пришла твоя открытка из Севастополя, и я довольна, что ты имела успех у интуристов. Больше всего меня беспокоило твое здоровье. Кашляла дорогой? Жду подробного письма из Москвы.

Проводив тебя, пошла хлопотать по отопительной части и насчет пайка. Выпросила муки и на радостях забыла, что испортила зонтом шляпу, удивлялась, когда смотрели на меня повыше лица, а одной девице даже понравились зеленые пятнышки.

В комнате моей пусто и скучно… Стол я застала уже сложенным, кушетка в первобытном состоянии, цветов нет… Внизу бубнит Анна Арсеньевна и сопят посетители, Мих. Павл., по обыкновению, спешит к обеду.

Напрягши ум, наморщивши чело, я принялась вечером приводить в порядок свои запущенные отчеты, и все пошло по-старому – «один сидит, как следует, другой вертит ногой» [271]…

Забытый шарфик и белый кусок мыла я присоединила к оставленным вещам. Всё будет цело.

Будь добренькая, позвони в Малый театр душке Вас. Вас. [272]и спроси насчет половиков. Возможно ли надеяться получить хотя бы в минимальном количестве? Метров пять, и за то бы спасибо!