Мария Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 2: 1928–1956

Я так устала физически и нравственно, что уж не могу реагировать на ту бестактность, о котор. ты мне пишешь [303]. Мне только стыдно за все то, что происходит сейчас. Это чувствуем не только мы с тобой. Мне жаль памяти близкого нам человека, которому и при жизни часто делали больно. Оставим это. Наплевать!

Наш выходной день сегодня, но так как мы, все служащие, уже в годах и не можем идти работать в колхоз, то проводим культурную работу у себя в музее, т. е. принимаем посетителей. Я воспользовалась тем, что Поля объясняет в кабинете, а Ан. Ар. в столовой, взяла и ушла в сад, села под виноградный куст и стала есть чудесный виноград – белый продолговатый мускат. У нас пять кустов его, там, где огород. Мне очень грустно, что я не могла разделить с тобой эту трапезу. Поспел теперь алжирский кизил, сладкий, как мармелад. У нас всё еще настоящее лето – купаются и ходят с голыми руками и ногами.

Цветов у нас много, собираются распуститься хризантемы. Дождей совсем нет, но от ночных рос всё посвежело.

Ты спрашиваешь насчет пайка! Конечно, мало толку. Быть может оттого, что наша Ялта самая голодная страна на земном шаре. Может быть, и дали бы что-нибудь, если бы было. Мне надоело клянчить, и я бросила. Тот, кто служит при санаториях и домах отдыха, – питается хорошо. Я знаю, что бумага из КрымЦИКа пришла и был приказ улучшить наше положение, но, увы и ах!

Передай Вишневскому, что телефон вчера у нас повесили, иначе сказать нельзя, т. к. он висит и дрыгается в передней, самой допотопной системы. Ал. Леонид. очень хлопотал и просил сообщить ему об этом. Прибавь мое большое спасибо! Моим ногам теперь будет полегче. Ну вот и все. Теперь покойной ночи, моя дорогая, нежно тебя целую и крепко люблю. Твоя Маша .

Лорду передай мой привет и скажи, что мне хочется приехать в Москву и побывать у него в гостях.

Всем низко кланяюсь и очень сожалею, что Левочке не удалось побывать у меня в Ялте. Посылочку Роман еще не доставил. Любочку благодарю за фотографию с Андрюшей.

По моему почерку и орфографии ты можешь судить, как я переутомлена. Ужасно!

28 окт. 1932 [Москва – Ялта]

Маша, дорогая, я так долго не отвечала тебе на твое чудесное живописное письмо, но я все это время в каком-то неприятном тревожном состоянии. Ничем толком заниматься не могу, ни во что не могу въесться, что-то делать с интересом. Скорее бы началась работа в театре. Получила роль в новой пьесе Леонова «Скутаревский» [304]– пьеса (по-моему, это не пьеса) мне не нравится; говорят, там есть «идеи» – я их не очень поняла. Ну все равно. Должны сойти «Мертвые души», потом «Таланты и поклонники», тогда примемся за «У жизни в лапах», это будет, верно, в конце декабря [305]. С 1-го янв. мы получаем театр Корша [306]вместо нашей коробки – Мал. сцены. Вчера был памятный день основания нашего театра, играли «Вишн. сад». Гаева играет Качалов. Как радостно играть настоящую пьесу! И как все любят играть ее!

29 окт . Вчера не кончила, Маша. Сегодня утром я была у Е…дзе [307]– всякие дела были до него. Между прочим, говорила о твоем питании. Он думает устроить тебе, чтоб давали продукты из Дома отдыха ЦИК в Ялте. Авось выйдет.

Дома у нас все благополучно. Андрей очень мил, топочет по квартире, резвится, все понимает, но еще не говорит. Лева с Любой очень работают. Недавно было закрытое прослушивание Левиной Таджикской сюиты в Б. зале консерватории – он сам дирижировал оркестром, и было все очень хорошо, звучно, свежо, красочно. Гольденвейзер подходил к Леве и очень хвалил, и еще музыканты подходили с похвалой. Я очень рада за Леву. Он хорошо стоит, прекрасно ведет оркестр, движения хорошие. На окт. празднествах в Б. театре будут таджикские танцы под его же музыку из другой сюиты. Лорд тоже дебютирует: он написал либретто для балета «Пламя Парижа», кот. идет 7-го ноября в Ленинграде, а у нас [308]на торжествах идет 3-й акт этого балета, в декорациях Вово – вот видишь, сколько развлечений. Кто-то из б. Чеховск. об-ва (имя скрывают) принес пьесу, сделанную из «В овраге», – но как пьеса намного бледнее этого чудесного рассказа, по-моему, ни к чему.

Купила памятник матери и брату – небольшой бел. мрамора аналой – из старых – будем ставить. Веду переговоры о перенесении могилы А.П. на новое кладбище. Целую крепко, будь здорова. Твоя Оля

11 ноября [1932 г. Ялта – Москва]

11 ноября, вечер, холодно и сыро. Только что пришла из сада, принесла мокрые хризантемы и уложила их в ящик, чтобы завтра послать тебе, моя дорогая невестушка! Повезет некий артист Браиловский, котор. с супругой жил у Инночки Найденовой. Милые и добрые люди. Перевязанные веревочкой цветы передай Софочке Баклановой. Я очень спешила и сделала всю эту посылку небрежно, за что извиняюсь. По почте посылать стало невозможно, т. к. посылки идут бесконечно долго.

Душенька моя, ты, вероятно, хлопочешь о прибавке мне пенсии? Завтра утром отвечу тебе на твою телеграмму. Мою – ты уже получила, надеюсь.

Я получаю пенсию 80 руб. и зарплату 160 р., пишу об этом на случай, если исказят телеграмму. Дерзай, чадо! Может быть, удастся тебе. Я буду очень счастлива, если прибавят!

Передай Вишневскому, что цепочку опять украли!! А ведь она крепко была привязана к гвоздю… Это уже третья покража! Какой ужас!! Японскую куклу со шкафа тоже утащили…

Вот и всё.

Скоро опять буду тебе писать, а теперь пока прощай, будь здорова, крепко тебя целую и благодарю за хлопоты. Привет всем. Твоя по гроб Маша

Ошибочно помещено в 1937 г. (ОР РГБ, 311.105.32). Год по сопоставлению с письмами М.П. от 10 октября (упоминание о телефоне) и 28 ноября (упоминание о японской кукле) – и письмами О.Л. от 28 октября и 22 ноября (упоминание о пенсии).

22 ноября 1932 [Москва – Ялта]

Милая Машенька, целую вечность не писала тебе, прости. Обнимаю и целую за чудные персики – и Софочка и Лорд получили, и один вместе с моими цветами поздравил Лизавету с днем ангела – всем была радость. Спасибо за чудесные цветы, они и сейчас стоят, красивые и махровые.

Я только что вернулась из Новодевичьего, ставлю памятник матери и брату. Купила из старых – белого мрамора аналой, и так он красиво стоит под нашей березкой, и день сегодня солнечный. Ограду дерев. тоже делают, и скамеечка как раз будет под березкой. Сегодня отвозила с Сашей мраморную доску, кот. дал Володя; надо кусок отрезать и закрыть чужую надпись и выгравировать имена. У меня теперь душа покойна, что это сделано, ведь кроме меня никто о могилах не думает. С могилы А.П-ча сгребли сухие листья – на старом кладбище разруха и неуютно.

Мы, старики, хотим подавать бумагу, чтоб тебе увеличили пенсию.