Сергей Кремлев - Берия. Лучший менеджер XX века

В «продиктованном» 19 февраля 1956 года «дополнении Хрущева» сказано было и о Лаврентии Павловиче… Вот как:

«О Берия. Как могло получиться, что этот махровый враг нашей партии и агент иностранной разведки, который еще в момент оккупации английскими войсками Баку служил в контрразведке, которая была подчинена английской контрразведке…добился такого положения, что стал первым заместителем председателя Совета Министров и членом Политбюро, занял такое положение, когда все в то время говорили, что без совета с Лаврентием Павловичем нельзя проводить Политбюро и в Правительстве ни одного вопроса. <���…>

Спрашивается, почему же этот враг народа Берия, который стоил народу десятки тысяч лучших жизней нашей партии и народа (в любом случае их надо записать на счет Ежова. – С.Х.), не был разоблачен при жизни нашего «гениального» вождя и учителя, «всеведающего» и т. д. и т. п. эпитеты, которыми мы все здесь сидящие награждали Сталина. Потому что сам Сталин был носителем этого порока. <���…>

Вот что такое Берия. Сам по себе он оказался ничтожеством, дело не в Берия, а в Сталине. Берия жил поддержкой Сталина…»

Итак, если в 1953 году Берии приписывали попытки развенчать Сталина, то теперь обвинения имели противоположный смысл. Но удар, как я понимаю, наносила одна и та же рука.

Та, которая вписывала в «доклад Поспелова» подложные цифры и «факты»…

Та, которая готовила «доклад Хрущева» о «культе личности» и писала «надиктованные» Хрущевым дополнения к этому докладу.

Агенты влияния обретали в Кремле все большее влияние, и «корабль» Державы постепенно ложился на курс гибели.

ДОКЛАД Хрущева был прочитан им в последний день работы съезда – 25 февраля. А 21 февраля 1956 года Корней Чуковский записал в дневник:

«Замечателен, мажорен, оптимистичен, очень умен XX съезд, – хотя говорят на нем большей частью длинно, банально и нудно. Впервые всякому стало отчетливо ясно, что воля истории – за нас».

Подлинное же ликование литературных «инженеров человеческих душ» было еще впереди. Съезд закончился. Приближалась очередная годовщина со дня смерти теперь уже не вождя, а «тирана». И 4 марта 1956 года Чуковский записал:

«Сейчас был у меня Казакевич. Пришел Оксман… Казакевич весь вечер бурлил шутками, остротами, буффонил, изобретал комические ситуации… Среди них такая: вдруг в «Правде » печатается крупным шрифтом на третьей странице: «В Совете Министров СССР». Вчера в 12 часов 11 минут считавшийся умершим И.В.Сталин – усилиями советских ученых ВОСКРЕШЕН и приступил к исполнению своих обязанностей. Вместе с ним воскрешен и заместитель председателя Совета Министров Лаврентий Павлович Берия».

И никто даже не удивился бы.

Сегодня я впервые заметил, какой щедрый у Казакевича высокий думающий лоб – и какой добрый щедрый смех» и т. д…

Да, интеллигентов прорвало.

И не только их. Чуковский с явным удовольствием записывал, что из академии имени Фрунзе не могли вынести бюст Сталина и тогда его раздробили и вынесли по кускам… Что Всеволод Иванов сообщает, что Фрунзе был убит Сталиным… Что фото, где Сталин снят на одной скамье в Горках с Лениным, это жульнический монтаж…

И так далее, и тому подобное.

Казакевич заявил Чуковскому, что «Тараканище» написано о Сталине. И напрасно Чуковский разубеждал лауреата Сталинской премии Казакевича, объясняя, что «Тараканище» писал в 1921 году.

Чуковский же тогда отметил, что на заседании редколлегии журнала «Вопросы философии» редактор сказал: «Вот письмо мерзавца Сталина к товарищу Троцкому». И эта мелкая вроде бы деталь, зафиксированная Чуковским, позволяет понять, кто поставлял Хрущеву идеи, чем дышало его окружение и что представляли собой «неустановленные» «серые кардиналы» серого хрущевского руководства.

Эти «кардиналы», позаботившиеся о создании облика «палача Берии» в июле 1953 года, теперь, зимой 1956 года, высасывали из перьев «ужасы» уже «сталинизма». Не забывая при этом, конечно, о черной краске и для Берии.

И еще одну цитату из записей Чуковского от 9 марта 1956 года я не могу не привести:

«Все «простые люди» потрясены разоблачениями Сталина как бездарного полководца, свирепого администратора, нарушившего все пункты своей же Конституции. «Значит, газета «Правда» была газетой «Ложь», – сказал мне сегодня школьник 7 класса».

Через шесть лет этот школьник станет студентом времен гнилой хрушевской «оттепели». Через сорок лет ему будет уже за пятьдесят, и он – если судьба и далее будет вести его курсом XX съезда – взахлеб поддержит Горбачева и Ельцина. Так в 1956 году закладывалась база будущей «катастройки».

А Чуковский все записывал:

«13 мая.

Застрелился Фадеев… Мне очень жаль милого А.А. – в нем – под всеми наслоениями – чувствовался русский самородок, большой человек, но боже, что это были за наслоения! Вся брехня Сталинской эпохи, все ее идиотские зверства, весь ее страшный бюрократизм, вся ее растленность и казенность находили в нем свое послушное орудие».

Н-да…

Удивительный все же народ – литераторы. Как и вообще удивителен – порой – великий русский народ.

В считаные часы, ушедшие на «разоблачения» «культа личности» Сталина, Хрущев достиг такого разрушительного для будущего России эффекта, что если его оценить в сопоставлении с расходами тогдашней западной антисоветской и антикоммунистической пропаганды против СССР и социализма, то итог составил бы, как я понимаю, десятки тогдашних миллиардов долларов.

Даже враги пожимали плечами. Черчилль высказался в том смысле, что живой осел лягнул мертвого льва. И с точностью этой оценки может соперничать точность лишь другой оценки того же Черчилля: «Сталин принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой».

Возмутился даже Черчилль… А «сталинские» маршалы, «сталинские» наркомы, «сталинские» соколы и «верные ученики товарища Сталина» или сами лягали его память, или позволяли лягать ее другим.

РАЗМЫШЛЯЯ сегодня о XX съезде, уместно задаться вопросом: «А зачем вообще все это затевалось? Что – в таком всеобщем «битье посуды» имелась настоятельная необходимость?» Со времени репрессий прошло двадцать лет, многое уже отболело даже у невинно пострадавших, многое отрицательное перекрылось положительным… Можно было провести амнистию и частичную реабилитацию без шельмования эпохи Сталина и самого Сталина.

Ведь ход XX съезда был во всем его течении достаточно спокойным: деловой отчетный доклад, прения, директивы на новую пятилетку… И вдруг под самый конец (да, собственно, даже после официального закрытия съезда!) – бух! Нате вам: Сталин не великий лидер, а «мерзавец»…