Сергей Кремлев - Берия. Лучший менеджер XX века

А Берия в том же историческом плане – выдающийся государственный деятель, созидатель, который мог обеспечить Державе реальный шанс на величие, свободу и процветание! Берия, в некотором роде, – несбывшийся шанс Державы!

Признать это для современных «историков» страшно.

Да и невыгодно.

Хотя и представлять его только «палачом» тоже уже невозможно – не рискуя профессиональным реноме.

ДОКТОР исторических наук Борис Старков свою статью, опубликованную в № 11 журнала «Родина» за 1993 год, назвал «Сто дней «лубянского маршала». Взошедший на отечественном «информационном поле» в январе 1989 года, журнал «Родина» стал одним из рупоров той мелкобуржуазной интеллигенции, которая, по точному определению Ленина, мечется от крайней «революционности» к крайней реакционности. Но, при всем при том, учредителем этого «российского историко-публицистического» журнала был Совет Министров – Правительство РФ.

Начинает Старков со смерти «величайшего диктатора XX столетия Сталина», а затем переходит к рассказу о Берии. Заканчивалась статья так:

«В архивах сохранился…один интересный документ, подготовленный секретариатом Берии. Это список решений ЦК партии и Совнаркома или Совета Министров, подлежащих отмене или пересмотру, как устаревшие или ошибочные. Так что можно предполагать, что реформаторские намерения у «лубянского маршала» были, и весьма серьезные. Но реализовали их другие.

И потому Берия был обречен».

Старков, хотя и называл Берию «палачом», тоже выставлял его кем-то вроде предтечи горбачевской перестройки. То есть Лаврентия Павловича вроде бы лобызали. Однако лобызали его поцелуем Иуды, ибо лобызали те, кто отрекся от Державы, созданной партией большевиков. Но тем ценнее фактические сведения, которые сообщает тот же Старков и которые я ниже частично приведу:

«В Государственном архиве Российской Федерации, где хранятся документы и материалы секретариата Берии, – это наиболее бедный в документальном отношении период (имеется в виду период с 5 марта по 26 июня 1953 года. – С.К.)…

<���…>

Перечитывая воспоминания Никиты Сергеевича, невольно думаешь, что все-таки он лукавил… Основная борьба за власть разворачивалась между Н.С.Хрущевым и Г.М. Маленковым. Л.П. Берия оказался между ними…

<���…>

Профессор… А.С. Норинский, работавший в структурах МВД, вспоминает, что возвращение Берии к руководству объединенным МВД СССР в 1953 году было воспринято многими сотрудниками как «большой праздник» (видно, очень уж надоела некомпетентность Игнатьева. – С.К.)…

<���…>

Министерство внутренних дел СССР подготовило и направило на имя Г.М. Маленкова и Н.С. Хрущева представление с предложением амнистировать (не реабилитировать! – С.К.) всех осужденных внесудебными органами, прежде всего «тройками»…

Все радикальные предложения Министерства внутренних дел относительно амнистии репрессированным в 30—40-е годы были отклонены(выделение здесь и ниже Б. Старкова, – С.К.). Берии… указали на то, что он проводит эти мероприятия «с излишней торопливостью».

<���…>

Берия впервые поставил вопрос о ликвидации и выводе из системы МВД целых структурных подразделений.

<���…>

«Лубянский маршал» осознал, что… принципы коллективности в работе были отброшены, что критика и самокритика в высшем звене руководства вовсе отсутствовала… (Б. Старков здесь бросает камешек в огород Сталина, но забавно, что его «демократические» коллеги ставят Сталину же в вину «уничтожающую» критику Микояна и Молотова на Пленуме ЦК после XIX съезда партии. – С. К.)

<���…>

Берия считал необходимым создать специальную комиссию из представителей партийных, советских и административных органов для изучения условий труда, быта и отдыха спецпереселенцев…»

И наконец, последняя цитата из статьи Старкова… Конец ее, как легко заметит читатель, может быть прямо противопоставлен «фантасмагориям» Леонида Млечина:

«Мастера политической интриги уже активно плели нити заговора. Для него же (т. е. для Л.П. Берии. – С.К.) продолжались обычные дни, заполненные повседневной работой: совещания, заседания коллегии, подготовка новых предложений Совету Министров СССР и Президиуму ЦК КПСС. Одно из них, датированное 16 июня, предлагало решить судьбу Архипелага Гулаг («демократы» почему-то пишут эту аббревиатуру – ГУЛАГ (Главное Управление ЛАГерей) неверно. – С.К.). Берия предлагал «ликвидировать сложившуюся систему принудительного труда ввиду экономической неэффективности и бесперспективности»… Напомним, что к этому времени Гулаг уже был выведен из подчинения МВД и передан в ведение Министерства юстиции СССР».

Да, все смешалось в доме кремлевском! «Палач» Берия выступает освободителем, а «творец «оттепели» Хрущев оказывается держимордой. Но ведь так оно, уважаемый читатель, и было – на самом деле!

ВЕРГИЛИЙ в «Энеиде» сказал: «Timeo Danaos et dona feren-tes» («Боюсь данайцев (греков), даже дары приносящих»). Фраза стала крылатой, и резон в совете Вергилия насчет данайцев был. Ведь это они преподнесли наивным троянцам в дар огромного деревянного коня, внутри которого был спрятан отряд античных «коммандос». При помощи этого приема данайцы Трою и взяли.

Тем более надо опасаться политических «данайцев» сегодня. Но даже они, как видим, на исходе XX века не смогли отказать Берии в потенциале реформаторства, пусть они же лукаво и попытались при помощи такой «хвалы» оторвать Берию от идей социализма, превращая его в чуть ли не необуржуазного «прагматика».

Однако Берия был не просто «прагматиком». Он имел план реалистичных реформ социализма во имя социализма, но не был понят даже теми из коллег, кто был предан идеям социализма. Так, Каганович на июльском пленуме 1953 года негодовал:

«Партия для нас превыше всего. Подлец Берия не раз говорил: ЦК должен заниматься только пропагандой и частично кадрами – к этому он сводил роль ЦК (как и Сталин. – С.К.). А для нас, старых большевиков, ЦК – это партийное, политическое и экономическое руководство всей жизнью… страны и государства…»

Для Кагановича и в 1953 году превыше всего была партия. А для Берии превыше всего была Держава, созданная партией. То есть – держава социалистическая, существующая для процветания трудящихся в социалистических коллективах масс.

Каганович не был перерожденцем, шкурником, рвачом, но насущных задач времени себе не уяснил – почему и оказался временно в одном ряду с Хрущевым. Каганович не понял, что сам-то он действительно идейный старый большевик, но по мере упрочения социализма именно в партийных, а не в хозяйственных органах проще всего будет обосноваться шкурникам и карьеристам. И тогда рухнет и партия, и держава.