Марина Райкина - За кулисами. Москва театральная

Оказывается, моду на не фальшивый алкоголь в театре ввел не кто иной, как Петр Фоменко, которого в 1968 году за талантливое вольнодумство выгнали из театров, где он работал, и он с трудом устроился в Студенческий театр МГУ на Ленгорах. Тогда со студентами он поставил спектакль по указам Петра Первого «На Руси есть веселие пити».

– Так что придумал Петр Наумович? – продолжает Райхельгауз. – Я у него стажером был и все видел. У него пили не артисты, а зрители, которых билетеры не пускали в зал, пока те не выпивали свои 30 или 50 грамм водки. А все было обставлено художественно: красиво выносили подносы, угощали. Так публика доходила до нужного градуса. Потом этот прием Фоменко позаимствовали многие – на Таганке, у Марка Розовского и другие.

А Михаил Левитин? Редкий спектакль его обходится без этого дела. Почему?

Михаил Левитин, главный режиссер театра «Эрмитаж»:

– Люблю в сложные обстоятельства заманивать зрителя простыми способами – выпить, поговорить, завести. Зритель ведь что думает: «Раз вынесли выпить, значит не так уж страшно». И потом, если на сцене пьют, что же зрителю мучиться?

Марк Розовский, худрук театра «У Никитских Ворот», подносит публике, даже когда артисты воздерживаются. На спектакле «Песни нашего двора», который и играют в крохотном дворике театра, он трижды использует прием спаивания зрителей, причем неожиданно. Вдруг в какой-то момент в зал вплывают подносы со стопочками и скромной закусью в виде черного хлеба с кусочками селедки, и зритель, следует заметить, веселеет на глазах. А особо расслабившиеся тут же затягивают «Мурка, ты мой Муреночек», подпевая артистам. Расчет режиссера – в десятку. В финале – овация.

Марк Розовский: Мы не спаиваем, не подносим зрителям, а угощаем их. В тех дворах, где прошло мое детство, была замечательная традиция застолья, когда заводился патефон, все угощали друг друга. Поэтому наше угощение – чисто символическое напоминание о том, что было. Это, если хотите, часть игры. Во время спектакля мы наливаем или три раза по 20 грамм, или два раза по 30 – дозировка зависит от того, как идет спектакль. Тут еще что важно? Кроме выпивки – ритуал закуски: кусочек черняшки, селедочка. Когда наш артист поет: «Колокольчики, бубенчики звенят… не пора ли нам по рюмочке махнуть?» – тут мы и выносим подносы со стопочками.

Тут следует заметить, что если на скамейках, под открытым небом зрители пьют горькую, то артисты – только воду. В труппе сухой закон, и все прекрасно знают, что если кто-нибудь когда-нибудь попытается выйти на сцену «слегка приняв», будет уволен тут же.

Театр не был бы театром, а актеры – актерами, если бы даже на столь щекотливую тему не любили поупражняться прямо во время спектакля. Алкогольные приколы от товарища могут носить характер как невинный, так и жестокий. Самая расхожая шутка – тайком от бдительной реквизиторши вместо кипяченой воды налить в бутылку чего-нибудь погорячей. И с садистским наслаждением ждать – проколется ли коллега, когда из рюмки хлебнет не воды, а водки.

Реакция жертвы непредсказуема. Закаленные бойцы, обнаружив нежданную водку, стойко делают глоток и выразительно смотрят на подлеца. А некоторые…

Вот какой расклад вышел на спектакле «Красавец мужчина» в Театре им. Моссовета. Артист Константин Михайлов, который играл Окаемова, подлил Борису Лаврову вместо воды вина. Причем, как утверждают старожилы театра, вина хорошего. Лавров глотнул и был обескуражен настолько, что не мог двинуться с места. Малоградусное вино поломало ему весь рисунок, к которому он привык. После спектакля за кулисами он был не в себе, возмущался и перестал разговаривать с партнером.

Это кажется странным, потому что актер был маститый и, кажется, мог найти выход из создавшегося положения. В этом смысле куда опытнее показали себя студенты Щукинского училища того самого курса, где учились Стас Жданько, Юрий Васильев, Леонид Ярмольник.

Юрий Васильев, актер Театра сатиры :

– Мы играли дипломный спектакль на вечере в Доме литераторов. Это были несколько рассказов Шукшина, объединенных общей композицией. Жданько играл попа, который по ходу дела с другом выпивал. И Ленька Ярмольник подменил бутылку. Когда Стас выпил, он даже задержал дыхание. Это было видно. Короче, за 15 минут ребята на двоих рванули бутылку – именно столько шел отрывок. Когда они в финале танцевали, было видно, что их развезло. Ну, естественно, после всего – разбирательство. Крики. Ярмольника чуть не выгнали из училища. Но, что интересно, настоящая водка на прозу Шукшина очень органично легла.

В последнее время подобных шуток в театре опасаются. Ведь кто-то из артистов завязал, закодировался, и провокация может толкнуть обратно к пьянству. На такую подлость не решаются даже опытные интриганы.

Зритель, следует заметить, всегда чует сценическую неправду. «Во, чай дуют», – слышат актеры шепот из первого ряда, который следит за опрокинутой рюмкой. И это говорит о том, что, во-первых, не надо публику держать за дуру, а во-вторых, пренебрегать исходящим реквизитом. Очевидно, поэтому в финале спектакля «Как пришить старушку», многолетнего хита Театра сатиры, с самого начала было решено пить настоящее шампанское и настоящую водку.

– Так кто споил старушку? Тот, кто шляпку спер?

– Там такой эмоциональный, красивый финал, что режиссер Мишенька Зонненштраль (ныне покойный) решил, что должно быть именно так, – рассказывала мне Ольга Аросева. – И потом, зрители всегда чувствуют, что в этом алкогольном вопросе мы их не обманываем.

На спектакль дирекция отпускала 200–300 рублей. Если учесть, что весьма популярную «Старушку» с Ольгой Аросевой в главной роли в месяц играли несколько раз, то за сезон она обходилась театру в 11–12 тысяч. Но, по мнению директора театра Мамеда Агаева, это не расход:

– Мы на этом спектакле очень хорошо зарабатывали и могли себе позволить.

У «Старушки» из Сатиры и вправду была особая атмосфера. После этого спектакля его участники обычно собирались в гримерной Ольги Аросевой и допивали настоящий реквизит. Причем обслуга – гримеры, костюмеры – всегда готовила к столу горячую картошечку и с любовью резала селедочку. Так финальная выпивка плавно перетекала из зала за кулисы.

И мы себе позволим пригубить за трезвый подход к непростому алкогольному делу в нашем театре.

Надо быть очень отсталым человеком, чтобы не замечать, как изменился не только зритель, но и господин артист. Крепко сколоченная и неплохо вскормленная советской властью актерская масса в 90-х годах начала распадаться, как связь времен. Звезды с упоением последних дней погоняли уходящую звездную славу. Остальные упорно за гроши продолжали пытать актерское счастье либо встали перед фактом: жить или не жить на мизерную актерскую зарплату?