Мэри Габриэл - Карл Маркс. Любовь и Капитал. Биография личной жизни

В своих ранних проявлениях социализм был вполне добропорядочной философией, приемлемой для христианской, католической Франции, однако за ее пределами нарастающий вал требований реформ внушал правительствам все большую тревогу. Правители Германии, напуганные беспорядками, обрушили на протестующих жестокие репрессии. В результате 39 немецких государств и областей, в первую очередь Австрия и Пруссия, объединились в Германский союз; двери в свободу захлопнулись с решительным лязгом, пресекая возможность созидания нового общества. Знать не желала уступать ни крупицы своих привилегий.

Тем не менее группа, назвавшаяся «Молодой Германией», продолжает агитационную работу среди населения, большая часть которого чувствует себя обманутой прусским королем Фридрихом Вильгельмом III, который еще 15 лет назад, во время борьбы с Наполеоном, посулил народу Конституцию {23}. Тогда люди откликнулись на его призыв сражаться, буржуазия вложила свои деньги в эту борьбу, поддержав обедневшую и не располагающую средствами аристократию, и Наполеон был разгромлен. Однако Бундестаг, выбранный после 1815 года, состоял исключительно из принцев и королей; как назвал его один из обозревателей, «общество взаимного страхования правителей-деспотов» {24}. Они увековечили память павших за свободу страны мраморными статуями, но даже и пальцем не шевельнули, чтобы провести в жизнь реальные социальные реформы {25}. Более того, члены нового правительства использовали свои полномочия для дальнейшего подавления инакомыслия и ограничения свобод {26}. Начались аресты и преследования агитаторов и активистов протестного движения {27}.

Сводный брат Женни фон Вестфален Фердинанд был на 15 лет старше сестры. Его родила первая жена барона, Лизетт. Во взглядах Фердинанд был столь же консервативен, насколько либерален был его отец. В 1832 году Фердинанд увлеченно строил свою карьеру в прусском правительстве и гордился тем, что служит королю. Отец же с не меньшим увлечением изучал труды тех самых социалистов, против которых так активно действовало прусское правительство. Людвиг фон Вестфален хорошо расслышал знакомый призыв своей юности: «Свобода — Равенство — Братство».

Он видел, что теория социалистов подтверждается на практике — число бедняков в Трире резко возросло, не в последнюю очередь в результате торговых и налоговых реформ. По некоторым данным, к 1830 году каждый четвертый житель зависел исключительно от благотворительности, обострились и все социальные «болезни», напрямую связанные с нищетой: воровство, попрошайничество, проституция и инфекционные заболевания {28}.

Людвиг был уверен, что общество не должно оставлять людей на произвол судьбы, он чувствовал свою ответственность за их страдания. Он начал горячо пропагандировать свои идеи, излагая их всем, кто готов был его слушать. Помимо Женни, самым внимательным слушателем оказался один юноша, сын коллеги барона.

Юношу звали Карл Маркс {29}.

В 1832 году Марксу было 14 лет, и он учился в государственной гимназии Фридриха-Вильгельма вместе с младшим сыном Людвига, Эдгаром. Хотя юный Карл показывал отличные успехи в греческом, латыни и немецком, математика и история у него хромали; он вообще почти не выделялся среди одноклассников {30}. Он немного шепелявил и оттого был застенчив {31}. Под руководством Людвига он страстно увлекся литературой, особенно Шекспиром и великими немецкими романтиками Шиллером и Гёте. Кроме того, Маркс постепенно впитывал идеи социалистов-утопистов, труды которых в те годы читались им с не меньшим интересом, чем пламенные стихи и пьесы. 62-летний Людвиг и его юный друг бродили по холмам над широким и томным Мозелем, углублялись в величественный сумрак сосновых лесов — и обсуждали новые идеи. Позднее Маркс вспоминал то время как счастливейшее в своей жизни. К нему, как к равному, относился взрослый, образованный человек, аристократ и интеллектуал {32}. В свою очередь Людвиг тоже был рад этим беседам и ценил их, поскольку они продолжались несколько лет. Возможно, поначалу он был несколько удивлен живостью этого юного ума, поскольку знал о весьма невеликих успехах Маркса в гимназии, но удивляться на самом деле было нечему: на протяжении нескольких веков, с XIV столетия, со времен средневековой Италии, генеалогическое древо семьи Маркс с обеих сторон включало имена самых известных раввинов Европы. Если Вестфален происходил от прусских и шотландских воинов, то Маркс был потомком иудейских мыслителей, чей авторитет в религии распространялся и на политику.

В Трире раввины из рода Маркс жили с 1693 года {33}. Один из них, предок отца Маркса, Иешуа Гешель Львов, в 1765 году, за несколько лет до американской войны за независимость и более чем за два десятилетия до Французской революции, написал трактат «Респонса: Лик Луны», в котором проповедовал демократические принципы. Репутация его была столь высока и безупречна, что ни одно решение в еврейском сообществе не принималось без его согласия. Дед Карла Маркса, Мейр Халеви, умерший в 1804 году, был известен в Трире уже как Маркс Леви, а став главным раввином Трира, окончательно принял фамилию Маркс. Семейная традиция продолжилась и при Карле — его дядя Самуил был главным раввином Трира до 1827 года, а дед по материнской линии — раввином Нимвегена в Голландии {34}. Обязанности раввинов включали в себя духовные наставления и практическую помощь членам сообщества, и в годы социальных потрясений именно раввины становились едва ли не единственной реальной властью для всех городских иудеев {35}.

До и после французской оккупации на евреев смотрели с недоверием, а то и попросту враждебно. Они всегда считались изгоями в христианском мире. Однако в период с 1806 по 1813 год, когда страна находилась под контролем французов, евреи впервые узнали, что такое равенство. Отец Карла, Гешель Маркс, с умом воспользовался этой передышкой — и получил юридическое образование, став первым евреем-юристом в Трире, заняв достойное место в городском сообществе и даже возглавив местную ассоциацию адвокатов в качестве ее президента {36}.

Он, как и Людвиг фон Вестфален, был скорее французом по убеждениям, нежели пруссаком. Он знал наизусть Вольтера и Руссо {37}, и несомненно, что будущее он хотел видеть их глазами, представляя людей свободными от страхов и предрассудков — например, тех, которые не позволяли евреям получать образование и занимать государственные должности. Однако после поражения Наполеона в 1815 году прусское правительство аннулировало права, предоставленные евреям, и вновь запретило им занимать государственные должности. Годом позже последовал запрет заниматься адвокатурой. Только три человека в Пруссии, в самой западной ее части, пострадали от этого запрета, Гешель Маркс был одним из них, и это обстоятельство повлияло на его решение сменить вероисповедание. Выбор был непрост: креститься и продолжать профессиональную деятельность — или остаться евреем {38}. Гешель выбрал профессию. В 1817 году, в возрасте 35 лет, Гешель Маркс стал лютеранином по имени Генрих Маркс {39}.