Джонатан Стейнберг - Бисмарк: Биография

...

«Я прошу вас обратиться к германской истории и вспомнить величайшего государственного деятеля девятнадцатого века Бисмарка. Разве его политика не была не чем иным, как политикой компромиссов?»80

После 1919 года Бисмарка защищали от обвинений в воинственности и правые и левые. Западногерманская историография и после Второй мировой войны продолжала заступаться за прусскую монархию, несмотря на то что в мае 1945 года в руки союзников попали компрометирующие документы. В 1973 году американец С. Уильям Гальперин, досконально изучив дебаты вокруг «вины» Бисмарка, пришел к выводу, что Бисмарк «добивался осложнений в отношениях с французами»81, но это вовсе не значит, что он планировал использовать их возмущение, о котором его предупреждал князь Карл Антон, в качестве предлога для войны. Бисмарк никогда заранее не исключал ни один из возможных вариантов своих действий.

В феврале 1870 года Бисмарк давал инструкции подполковнику, графу Альфреду фон Вальдерзе (1832–1904), назначенному военным атташе в германское посольство в Париже. Вальдерзе происходил из видной анхальтской военной семьи: его отец, генерал, одно время был военным министром. Вальдерзе, подобно Альбрехту фон Штошу, отличался честолюбием и питал страсть к политике. Как и Штош, он вел дневник и хранил всю свою переписку. К 1866 году Вальдерзе стал адъютантом короля и обзавелся полезными связями. Во время инструктажа, как отметил Вальдерзе в дневнике, Бисмарк наставлял его избегать легитимистов и не делать «поспешных заключений»: «Политическая ситуация – идиллия мира. Никто не знает, надолго ли. У французов так много проблем дома, что им недосуг заниматься внешнеполитическими делами»82. Тогда Бисмарк полагал, что «мирная идиллия» какое-то время продержится. Так же считал и британский министр иностранных дел лорд Кларендон. Он писал британскому послу в Мадриде:

...

«К счастью, пока не наблюдается, как бывало прежде, никаких попыток со стороны иностранных держав воспользоваться пертурбациями в испанской политике. Я не вижу, чтобы какая-либо из них стремилась к тому, чтобы нарушить силовое равновесие в Европе, употребить в свою пользу династическое влияние в Испании и усилить свое господство за ее счет»83.

Кандидатура Гогенцоллерна стала casus belli не в последнюю очередь из-за того, что маршал Прим не решился сказать себе «нет» и не принял в расчет возможную реакцию Парижа. 17 февраля 1870 года Прим написал Бисмарку: «Представляется все более целесообразным и подобающим начать строго конфиденциальные контакты»84. Через неделю в резиденцию Карла Антона в Дюссельдорфе прибыл Эусебио де Салазар с письмами для принца Леопольда, короля Вильгельма и Бисмарка и предложением испанской короны, подлежащим, естественно, утверждению кортесами. Карла Антона прельстила перспектива основания сыном династии, какой история не знала со времен Карла V, но он понимал, что прежде необходимо получить разрешение короля Вильгельма I и заручиться поддержкой Бисмарка85. Королю идея не понравилась, но Бисмарк знал, как преодолеть его оппозицию. 12 марта 1870 года кронпринцесса писала королеве Виктории: «Генерал Прим прислал к нам испанца с личными посланиями к Леопольду Гогенцоллерну и самым настойчивым образом просит его принять Испанию… Ни король, ни князь Гогенцоллерн, ни Антуанетта (супруга Леопольда. – Дж. С .), ни Леопольд, ни Фриц не желают этого…»86

Но желал Бисмарк. 9 марта 1870 года он представил королю Вильгельму меморандум, доказывая: в интересах Германии, чтобы дом Гогенцоллернов занял достойное место в мире, равное габсбургскому роду Карла V. Король оставался непреклонен, начеркав скептические заметки на полях записки Бисмарка. Вильгельм считал: испанский трон шаткий, и короны можно лишиться в любой момент во время очередного пронунциаменто87. Бисмарк воспользовался обедом, устроенным в Берлине 15 марта Карлом Антоном, для того чтобы в присутствии Роона и Мольтке еще раз попытаться переубедить короля, который все еще проявлял упрямство88. Повествуя в мемуарах о том, как решалась подкинутая испанцами проблема, Бисмарк превзошел самого себя в фальсифицировании своей роли:

...

«Политически я относился ко всему этому вопросу довольно равнодушно. Склонность князя Антона разрешить его мирным путем в желательном направлении была сильнее моей. Мемуары его величества румынского короля обнаруживают недостаточную осведомленность относительно отдельных деталей участия министерства в разрешении этого вопроса. Упомянутого там совещания министров во дворце не было. Князь Антон жил во дворце в гостях у короля и пригласил государя и нескольких министров на обед: я не думаю, чтобы за столом обсуждался испанский вопрос [69] »89.

20 апреля князь Карл Антон и принц Леопольд уведомили Мадрид о том, что они не заинтересованы в испанском предложении. 13 мая Бисмарк написал Дельбрюку с раздражением:

...

«Испанские дела приняли прескверный оборот. Государственные интересы принесены в жертву частным, ультрамонтанским и женским прихотям. Все это выводит меня из себя уже не одну неделю»90.

21 мая Бисмарк возвратился в Берлин и 28 мая сообщил князю Карлу Антону о том, что ему удалось убедить короля. 8 июня он снова уехал в Варцин, предоставив членам королевской семьи самим прийти к окончательному решению относительно испанского трона. Как обычно, Бисмарк резервировал возможность снять с себя ответственность в случае, если все пойдет не так, как надо. 19 июня принц Леопольд отправил в Мадрид свое согласие, а 2 июля оно было оглашено.

5 июля новый британский министр иностранных дел лорд Гранвилл посетил свой новый департамент, где многоопытный постоянный заместитель министра Эдмунд Хаммонд сказал ему, что «за всю свою долгую дипломатическую службу он еще не наблюдал такого затишья в международных делах»91. Но в 12.10 того же дня британский посол Лейард прислал телеграмму, сообщавшую: случайно ему стало известно о том, что принц Леопольд согласился принять испанскую корону92. На следующий день новый министр иностранных дел Франции герцог де Грамон объявил в палате депутатов [70] : претензия Гогенцоллернов на испанский трон несет в себе угрозу нарушить силовое равновесие в Европе во вред французской империи. Наносится ущерб чести, достоинству и интересам Франции. Министр дал понять, что Франция вправе посчитать все это основаниями для войны93. В тот же день, 6 июля 1870 года, прусский посол в Париже барон Карл фон Вертер (1808–1892) прибыл в Бад-Эмс, где королевская семья принимала минеральные воды в Лане, и встретил там Альфреда Вальдерзе, прусского военного атташе в Париже, находившегося там вместе с королем в качестве его генерал-адъютанта. Посол сообщил генералу в большом возбуждении (из мемуаров Вальдерзе):