Креативы Старого Семёна

И вот через какое-то время смотрю по телевизору «Джентльменов удачи». И там главные герои - Леонов, Вицин и Крамаров в женской одежде заходят в мужской туалет. И перед туалетом очередь выстраивается. А первый в очереди – тот самый, из поликлиники. Высокий, статный. И он дверь приоткрывает и говорит:

— Девочки, вы скоро там?

Один знакомый когда-то рассказал мне историю про свою бабушку.

Она была старой большевичкой, членом партии с дореволюционным стажем. А ее родной дядя эмигрировал в Америку, тоже еще до революции. Переписки они никакой не вели, и друг про друга ничего не знали.

И вот в начале тридцатых годов ее вызывают в ЦК ВКП(б). И говорят – ваш американский дядя умер и оставил завещание в вашу пользу. Он был владельцем крупной фабрики. Вам придется ехать в Америку, вступать в права наследования.

Та говорит:

— А зачем мне фабрика? Мне и здесь неплохо, у меня хорошая работа, коллектив меня уважает.

— Вы не понимаете! Стране нужна валюта. Получите наследство, фабрику продадите, деньги привезете нам. Поезжайте, все документы мы на вас уже оформили.

И она поехала в Америку. А там выяснилась, что ее американские родственники оспорили завещание в суде. Дело затянулось года на полтора. Ей даже пришлось этой самой фабрикой какое-то время управлять. Потом суд закончился, родственники отсудили часть наследства, но и бабушка свою долю сумела продать за несколько сот тысяч долларов, деньги по тем временам очень крупные. Она выполнила партийное поручение и вернулась в Советский Союз.

Ее принял сам Поскребышев, секретарь Сталина. Жал руку, благодарил, а напоследок сказал:

— Если у вас вдруг, хоть когда-нибудь, возникнут даже малейшие неприятности, обращайтесь прямо ко мне! Я всегда вам помогу!

И действительно. Когда лет через десять бабушка сумела с вольняшкой передать Поскребышеву письмо, ей заменили лагерь на ссылку.

Как известно, после победы Ботвинника в Ноттингеме, 1936 г., в печати появилось благодарственное письмо Ботвинника Сталину. Сам Ботвинник пишет, что ему позвонили из Москвы и сообщили, что такое письмо он написал... Подробности этой истории можно найти в мемуарах Ботвинника.

Менее известно, что тогда же были напечатаны еще два благодарственных письма Ботвинника – Косареву и Крыленко.

В ЦК ВЛКСМ

Тов. А.В.КОСАРЕВУ

Дорогой Александр Васильевич!

Полтора года назад Вы мне сказали, что советские шахматисты должны быть лучшими в мире. Это полностью еще не выполнено. Но в Ноттингэме я не проиграл ни одной партии и только гроссмейстер Капабланка набрал одинаковое со мной количество очков (10 из 14). Весь буржуазный мир должен был признать победу представителя советского шахматного искусства в крупнейшем международном турнире.

Вам, дорогой Александр Васильевич, я обязан лично той большой поддержкой, которую Вы оказываете … и т.д.

В Шахсекцию Всесоюзного Комитета по делам Физкультуры и Спорта – тов. Н.В.КРЫЛЕНКО

Дорогой Николай Васильевич!

Я счастлив сообщить Вам, руководителю советских шахматистов, о своем успехе в Ноттингэме. Благодаря невыгодному для меня распределению цветов, я играл черными против сильнейших шахматистов мира – Эйве, Алехина, Капабланки, Ласкера, Боголюбова и Ржешевского. Ни одной партии я не проиграл, а у бывшего чемпиона СССР Боголюбова (ныне выступающего за Германию) мне удалось даже выиграть….

Особенно я горд тем, что мой успех подчеркивает ведущую роль, которую завоевывает Советская страна в области шахматного искусства. Это подтверждает не раз слышанное от Вас указание, что шахматы могут быть не только орудием культуры, но и орудием политики.

Оба текста полностью (как и письмо Сталину) можно найти в специальном выпуске «64» № 9 от 1 сентября 1936 года.

И, судя по содержанию, в составлении этих двух писем Ботвинник принимал прямое участие. Странно, что в мемуарах он не говорит об этом ни слова.

Тринадцатилетним мальчиком я стоял у входа в Театр Эстрады. Только что закончилась, вернее, не закончилась, а была отложена в трудном для Ботвинника положении 19-я партия его матча с Петросяном. Это была последняя боевая партия матча. Отставая на два очка, Ботвинник черными попытался завязать борьбу, но неудачно. Проиграв назавтра при доигрывании эту партию, Ботвинник закончил матч тремя короткими – в 10-12 ходов ничьими.

Возле входа стояла толпа болельщиков - ждали выхода своих кумиров. Сначала вышел Ботвинник. Даже, скорее, не вышел – его быстро вели под руки двое людей, шляпа низко нахлобучена, глаз не было видно. Кто-то издевательски крикнул: «Ботвинник – только победа!» Ботвинника провели к машине, та рванула с места, и он уехал.

Потом появился улыбающийся Петросян и под овации восторженных поклонников неспешно подошел к своей «Волге», сел, машина медленно поехала, радостная толпа еще долго бежала за машиной.

Боже мой, как это все тогда мне казалось значительным, важным! А может, так оно и было?

В старые времена никакой информации о размерах призового фонда в том или ином соревновании в советской прессе не давалось. Я, например, до сих пор не знаю, сколько получали за свои победы в матчах на первенство мира Ботвинник, Смыслов, Таль, Петросян, Спасский.

Но в 1972 году, еще перед началом матча в Рейкьявике, в газетах одно за другим появлялись сообщения: Фишер отказывается играть, его не устраивает призовой фонд, какой-то английский банкир пожертвовал сто тысяч фунтов для удвоения призового фонда и т.д. и т.п.

Летом группа московских шахматистов-любителей, в том числе и я, играла в Эстонии, в массовой швейцарке. А в Рейкьявике начинался матч Спасский – Фишер. И каждое утро, просыпаясь, я слышал поток сознания моего соседа по номеру, Толи:

— Как Боря сыграет с Бобиком? Выиграет! Нет, проиграет! Хотя … нет, все же проиграет… Значит сколько он получит? Сто тысяч! А если выиграет? Нет, проиграет, проиграет… Значит, сто тысяч! Сколько он Крогиусу даст? Тысяч пять. Нет, много. Три. Да, три. И Нею тоже три. Нет, Нею можно и две. В конце концов, Крогиус - все же гросс. Ну нет, неудобно, тоже три. А может, по четыре? А Фиме? Фиме меньше десяти нельзя. Все-таки Фима – это Фима! Но, с другой стороны, десять – много… Но если дать ему шесть, то Фима может обидеться…А если все-таки Боря выиграет? Тогда можно Фиме дать десять…А Крогиусу?...

Посвящается Чичу

В семидесятых годах был у меня один знакомый, назовем его Виктором. Способный шахматист (через несколько лет он стал мастером), он окончил технический вуз и учился в аспирантуре. Но больше шахмат, учебы и всего остального его занимали карты и бега.