Креативы Старого Семёна

Бориса Николаевич Д. занимался судейством. Военный-отставник, как и Е.А.Журавлев, он проводил в клубе все свои вечера. Днем он вел детский шахматный кружок при ЖЭК’е.

Был Борис Николаевич сердечник. Он не пил и не курил. Зато нюхал табак. Как-то он, по моей просьбе, дал мне попробовать щепотку. Для тех, кто не в курсе, скажу, что ощущение чрезвычайно сильное, напоминающее, уж простите, оргазм.

Работник он был добросовестный, но чрезвычайно бестолковый. Ему принадлежит, я думаю, уникальное, никем не превзойдённое достижение. В турнирной таблице он поставил одному сопернику ноль, а второму пол-очка. Дело было так. В кандидатском турнире доигрывались отложенные партии. В частности, кмс Т. пытался сделать ничью в партии с кмс Х. Борис Николаевич вскрыл конверт, пустил часы. Х. в клубе еще не появился. Т. при включённых часах в другой (неигровой) комнате смотрел свою безнадёжную позицию, двигая фигуры. Через какое-то время пришёл Х. – навеселе. Увидел анализирующего Т., сказал ему: "Смотришь? Всё равно тебе ничего не поможет!", пошёл в игровой зал, сел за доску, и быстро доигрался до ничьей. Тут он вспомнил, что Т. анализировал во время игры, и пожаловался Борису Николаевичу. Тот, по зрелому размышлению, объявил своё решение: "Поскольку Т. грубо нарушил правила, я засчитываю ему что? Поражение, то есть ноль! Но поскольку Х., во-первых, пришел на доигрывание нетрезвым и, во-вторых, не смог выиграть, я ему ставлю что? Ничью или, другими словами, пол-очка!"

Помню и другой случай – Борис Николаевич проводил семинар для подмосковных судей. Его спросили :

– Может ли Загорская городская федерация присваивать первый разряд и звание кандидата в мастера?

– Отвечаю на ваш вопрос, – сказал Борис Николаевич, – Загорская городская шахматная федерация – запишите это, товарищи – имеет право присваивать первый разряд и звание кандидата в мастера по шахматам, если – это очень важно, товарищи! – если такое право ей предоставлено!.

Ходил в клуб «Буревестник» странный и смешной человек. Звали его Евгений Аркадьевич, фамилия его… Ну пусть будет –Лифановский. Было ему лет сорок пять. Небольшого роста, плохо одетый, с рыжей бородой. Всегда носил с собой туго набитый портфель. Играл он в турнирах третьего разряда. Шах всегда объявлял так громогласно, что все пугались от неожиданности. Был он сексуальный маньяк, и любил рассказывать о своих подвигах. Рассказы были однообразны:

– Рассказать тебе забавный случай?

– Расскажи, Евгений Аркадьевич!

– Иду я мимо Курского вокзала. Вижу – стоит красавица (женщины у него все были красавицы). Я говорю: «Красавица, поехали ко мне!» А она: «А водка у тебя есть?» «Водки нет, но есть портвейн "Три семерки"»! «Поехали!» Ну приехали, она мне спинку помыла, я ей спинку помыл. Потом кинул ей три палки. Забавный случай?

– Забавный.

– Ещё рассказать?

– Ну расскажи.

– Иду я мимо Казанского вокзала. Вижу – стоит красавица. Я говорю: «Красавица, поехали ко мне!» А она: «А водка у тебя есть?» «Водки нет, но есть "Лидия!"»

Ну и так далее. Рассказывать он мог бесконечно. Менялось место встречи с красавицей – это мог быть Ярославский или Ленинградский, или ещё какой-то вокзал. Менялся предлагаемый напиток. Финал был всегда один и тот же. «Потом кинул ей три палки. Забавный случай?»

Разнообразие в его жизнь и рассказы вносил регулярно проводившийся Московский кинофестиваль. Дело в том, что в те годы – сообщаю молодым – видеомагнитофонов ещё не было, фильмы смотрели в кинотеатрах. А в покупаемых государством иностранных картинах эротические сцены просто-напросто вырезали. На фестивале же эти фильмы шли без купюр, и Лифановский всеми правдами и неправдами попадал на просмотры. И в результате:

– Рассказать тебе забавный случай?

– Ну расскажи, Евгений Аркадьевич!

– Смотрел я настоящий эротический фильм. И то показывали, и это… Да!.. Потом свет зажёгся, а рядом со мной красавица сидит. И говорит: «Смотреть такие фильмы – только расстраиваться!» А я говорю: «Красавица, а зачем расстраиваться, можно поехать ко мне, и будет не хуже, чем в фильме!» А она спрашивает: «А водка у тебя есть?»

Далее рассказ терял оригинальность.

Потом Лифановский куда-то пропал. И встретил я его случайно лет через десять, на улице.

– Куда идёшь, Евгений Аркадьевич?

– К одной красавице! Рассказать тебе забавный случай?

– Ну расскажи.

– Иду я мимо Павелецкого вокзала, – начал он. Далее все шло по каноническому тексту, за исключением финала. Теперь он звучал так:

«Кинул ей палочки три».

Мне было пятнадцать лет, и я играл в турнире первого разряда. Дело было в полуподвале на проезде Серова. Лето, окно открыто, мой столик – под окном. Противник был старше меня лет на 10 – высокий красивый Александр (или, как звали его друзья, Сандро) Светлов, сын знаменитого Михаила Светлова.

Я в те годы относился к шахматам со всей серьёзностью, даже готовился к партии. В дебюте я пожертвовал пешку за инициативу, получил перевес, затем долго рассчитывал и провёл решающую, и как мне тогда казалось, очень красивую жертву фигуры.

А Сандро в это время куда-то отошёл от доски. Наконец, он появляется, садится за доску, посмотрел на позицию минуту-другую, потом отвлёкся – в окне показались женские ножки. «Девушка, прыгайте сюда!».

Потом он сделал ещё несколько ходов – и сдался. И в хорошем настроении ушёл. Я ехал домой, но обычной радости от победы не испытывал. И вообще, не фигуры хотелось жертвовать. Хотелось чего-то другого…

Дело было так. В шахматный клуб «Буревестник» зашёл какой-то немец из ФРГ. И попросил директора, Евгения Александровича Журавлёва, дать ему партнёра – поиграть блиц. И я попался Журавлёву на глаза.

После того, как играть мы закончили, немец сделал мне очень ценный по тем временам подарок – немецкую шариковую ручку. И спросил меня на чистом немецком языке – по каким дням работает ваш клуб?

А надо сказать, что немецкий я учил. И в школе, и в институте. Но сказать не мог ни бельмеса. Я ли в этом виноват, система ли преподавания – не суть важно.

Итак, он меня спросил, и вопрос я понял. Но вот дать ответ… В голове моей замелькали слова – доннерстаг, динстаг, зоннертаг, фрайтаг… Короче, я вспомнил все семь слов. Но вот какое из них какой день обозначает – от волнения из головы выветрилось начисто. «Ничего! – подумал я, вот он мне скажет, какой сегодня день недели, и я вспомню всю цепочку». Я напрягся и произнес: «Хойте у нас чего?»

На этом мой разговорный немецкий и закончился. Больше я даже и не пробовал.