Креативы Старого Семёна

Короче говоря, наш актовый зал был набит битком. В президиуме сидел пожилой адмирал со звездой Героя. После длиннющего отчетного доклада и не менее скучных прений председательствующий торжественно объявил, что слово предоставляется председателю центрального совета ДОСААФ, адмиралу флота товарищу Егорову. Мы зааплодировали.

Адмирал произнес короткую речь. Отметил, что, прослушав отчетный доклад, он еще раз убедился в том, что ДОСААФ в нашем НИИ работает на высоком уровне. Что же касается высказанных в докладе и в выступлениях некоторых товарищей пожеланий, сказал он, то для такой организации, как ваша, ДОСААФ ничего не пожалеет и сделает все возможное. И невозможное тоже.

В этом месте своей речи адмирал улыбнулся, давая понять залу, что это хоть и шутка, но вполне серьезная.

На этом мероприятие закончилось, и мы пошли по домам. Но все же мне было не совсем понятно – чего вдруг адмирал к нам приехал? И вот это вот: «для такой организации, как ваша». Чем уж мы так хороши? Но потом вспомнил – недели за две до адмирала к нам приезжал член Политбюро ЦК КПСС Г.В.Романов. И остался очень доволен, уж не знаю, чем – работой ли нашего НИИ, или приемом. И, может быть, потом сказал адмиралу: хороший, дескать, институт, надо и тебе туда заглянуть. Ну тот и заглянул. Теперь будем ждать разных благ от ДОСААФ.

Но чуть ли не через неделю после нашего собрания Романова отправили на пенсию. И интерес к нашему институту в ДОСААФе как-то исчез. Хотя адмирал Егоров руководил этой организацией еще года три.

Когда-то в дневниках Евгения Шварца я прочитал такую историю. К сожалению, в сети это не нашел, воспроизвожу по памяти.

Дело было году в 48-м, что ли. Заболоцкий, уже освобожденный и почти реабилитированный, вроде бы восстановленный в Союзе писателей, но еще не имевший права проживать в Москве, жил с семьей у кого-то на даче. Может быть и у Шварца, не помню. И должно было состояться заседание Московского отделения совписа, и на заседании этом кого-то должны были клеймить. Заболоцкий был приглашен, но идти не хотел. И его все стали уговаривать, как важно ему, в его положении, там быть. Нет, не выступить, а просто посидеть, поприсутствовать. А если он не появится там, то это будет воспринято, как вызов. И т.д., и т.п.

Чуть не умоляли его пойти. И в конце концов уговорили. Заболоцкий ушел на станцию, чтобы ехать в Москву, на заседание. И не было его до позднего вечера. Все уже стали волноваться. И тут он появляется, довольный и пьяный. "Я,- говорит,- дошел до станции и понял - не смогу. Сел в пивную, очень хорошо посидел, поговорил с мужиками!"

Помню, на работе в курилке встречаю приятеля, а на нем лица нет.

— Что случилось, Витя? – спрашиваю.

А Витя только рукой машет, дескать, и не спрашивай.

Потом все же разговорился.

— Господи, какое же я ничтожество! Ты не поверишь, в соседнем подъезде мужик живет, у нас с ним стена общая, да мы с ним и знакомы даже немного, невзрачный такой, маленького роста, да и вообще тупой. Ну полное, казалось бы… Ну так вот, он мне сегодня всю ночь спать не давал. Дом-то у нас новый, слышимость хорошая.

— Гости, что ли, песни пели?

— Да, как же, гости, ну и убогая у тебя фантазия. Баба у него кричала всю ночь. Баба! Всю ночь! Вот никогда бы не подумал, что он … Главное, на вид – ничего такого. Ну и что толку, что у меня машина там, дача, зарабатываю хорошо. Что толку, если у него… а я … Эх!

И замолчал, мрачный.

Ну что тут скажешь, думаю. Хотя, с другой стороны, не было бы у него такого соседа, так и жил бы дальше человек спокойно и счастливо.

Покурили и разошлись. И встретились только через несколько дней, в той же курилке. Витя в хорошем настроении. Про футбол поговорили, еще про что-то, и я пошел к себе. А он меня догоняет.

— Помнишь, я тебе про соседа рассказывал своего?

— Ну помню.

— Так представляешь, я его потом встречаю на улице, а он мне говорит: «Вить, я тебе вчера, наверное, спать мешал, ты уж меня извини, нехорошо получилось». «Да ладно,- говорю, криво улыбаясь, - бывает, чего уж там». «Ты понимаешь, в гости вчера пошел, ну и загудел, пока то да се - метро уже закрыто, остался ночевать. А кошка-то дома некормленая, да и воды у нее не было! Утром заскочил перед работой, еще из лифта выхожу, а уже слышно, как она орет! Мешала тебе, наверное, ты уж извини».

Ленин когда-то написал про Маркса: он доказал, что вся история человечества есть история борьбы классов.

Может быть, это и правильно. Например, в нашей школе классов - девятых и десятых – было по два, «А» и «Б». В то время существовало так называемое «производственное обучение», то есть каждый выпускник школы должен был овладеть какой-нибудь профессией. Так вот, в классе «Б» учились на радиомонтажников, а в классе «А» - на программистов. После восьмого класса всех двоечников засунули в девятый «Б», а тех, кто учился получше – в «А».

И так мы и проучились два года. Учителя, приходя в «А», говорили:

— Ребята, вы же не какой-нибудь «Б», вы должны этот материал усвоить, как свои пять пальцев!

Причем повторяла это даже Софья Викторовна, учительница географии.

Зато учитель физкультуры Владимир Егорович считал, что в «А» учатся одни хиляки, противно с ними урок проводить, то ли дело «Б»!

Естественно, что «бэшники» и «ашники» друг друга не любили, бывали и драки, классовая борьба. И побеждали в ней сильнейшие, то есть радиомонтажники. Они же класс-гегемон.

Потом школу мы закончили и пути наши разошлись. Хотя и не у всех. Две девочки из нашего класса вскоре вышли замуж за мальчиков из класса-конкурента. И наверное у них в семьях установился классовый мир. А может и перемирие, кто знает.

И вот лет через десять после окончания школы я узнал, что на днях будет встреча выпускников. И решил пойти. Приехал, захожу в актовый зал, ищу знакомые лица. Увы, из нашего класса никого, да и из параллельного только один Сашка Кузнецов. В школе, помню, я с ним не очень-то ладил. Это еще мягко говоря. Но тут мы даже обрадовались, увидев друг друга. Поздоровались, он говорит:

— Выпить хочешь?

— Разумеется! – отвечаю.

— Давай рубль!

Рубль я дал, и он убежал в магазин. С тех пор прошло много лет, но больше я его никогда в жизни не видел. Возможно, в тот вечер у Сашки случился приступ классовой борьбы.

Несколько раз в жизни я беседовал с так называемыми «патриотами», то есть людьми, которые считают, что все зло в России идет от инородцев. Даже лень говорить, что, на мой взгляд, никакого отношения к настоящему патриотизму эти люди не имеют. Но так уж, на всякий случай, повторю. Это не патриоты.