Креативы Старого Семёна

Когда погребают эпоху,

Надгробный псалом не звучит.

Ахматова

Рабочий день начинался в восемь, а буфет открывался в семь. Перед работой мы пили там кофе и курили.

В это утро обсуждали новости. Вчера отменили концерт ко Дню милиции. А с утра по радио передавали серьезную музыку.

— Как думаешь, кто? - спросила меня Галка из пятьдесят девятого отдела.

— Ну, утверждать не могу, но поскольку пустили "Богатырскую симфонию" Бородина, то все-таки это должен быть сам.

— Считаешь?

— Надеюсь. Позвони, если чего, а то у нас даже радиоточки в комнате нет.

И мы разошлись по рабочим местам. Но как-то не работалось, комната была молчаливо возбуждена.

Галка позвонила ближе к обеду.

— Да! - сказала она.

— Лично? - уточнил я.

— Лично!

Я положил трубку. Все смотрели на меня.

— Лично! - повторил я громко и пошел в курилку.

Там стоял Мишка.

— Слышал? - спросил я.

— Да ну? - ответил Мишка. - Пошли ко мне!

У него был отдельный кабинет.

— Значит, так, - сказал Мишка, доставая из портфеля яблоко. - Это дело серьезное. Тут коммунисты нужны.

— А кто у нас коммунисты?

— Ты, я и Игорь Петрович. Позвони ему, я пока яблочко порежу.

Петрович зашел, я запер за ним дверь. Миша достал из сейфа бутылку и стаканы.

— Ну, Петрович, - сказал он, - давай не чокаясь!

Выпили.

— Все-таки, ребята, так нельзя, - укорил нас Петрович, жуя яблоко. - Молодые вы, жизни не нюхали. Неизвестно еще, что будет. И потом, какой-никакой, а человек умер. А вы радуетесь.

— Не, ну это ты уж, Петрович... Не то, что радуемся, - задумался Мишка, - даже не знаю, как сказать.

Он помолчал, потом закончил со смущенной улыбкой:

— Но все равно, немножко приятно.

Говоря о том, что Ласкер избегал встреч с сильными противниками, обычно называют Чигорина, Пилсбери, Рубинштейна, матчи с которыми Ласкер так не сыграл, Тарраша, матч с которым состоялся лишь в 1908 году, когда «учитель Германии» уже прошёл пик своей силы и Капабланку, матча с которым Ласкер якобы всячески избегал. Именно это, как правило, ставится в вину Ласкеру.

Но есть ли она, эта вина?

Начнем с Чигорина. Приходилось читать, что после блестящего выступления русского шахматиста в Гастингсе (1895 г.) Петербургское шахматное общество предложило новому чемпиону мира сыграть матч с Чигориным, но Ласкер это предложение не принял. Уклонился? Да нет же, всё дело в том, что он и не мог принять этот вызов! Он был связан обязательством играть матч-реванш со Стейницем. После Гастингса кривая успехов Чигорина пошла резко вниз, и он уже и не претендовал на матч.

Пилсбери. Гениальный американец, выиграв Гастингс, стал явным претендентом на мировое первенство. Но его матч с Ласкером не состоялся. Есть ли в этом вина Ласкера? Нет, ни малейшей. Не буду повторять известное всем – во время матч-турнира в Петербурге Пилсбери тяжело и неизлечимо по тем временам заболел. Это ли было причиной, или что-то другое, но фактом является то, что Пилсбери Ласкера на матч не вызывал.

РубинштейнЛаскера на матч вызвал. Переговоры шли долго, оба великих шахматиста проявляли упорство и несговорчивость, наконец, в 1914 году, была достигнута договорённость о матче. Помешала, как известно, мировая война. Не думаю, что длительность переговоров можно ставить в вину только Ласкеру. Рубинштейн тоже внёс свою лепту. Ну а мировую войну ставить в вину одному Ласкеру как-то несолидно.

Тарраштоже вызвал Ласкера на матч. Ласкер вызов принял. Матч не состоялся из-за того, что Тарраш, катаясь на коньках, упал, получил серьёзную травму и не смог играть. Следующий вызов Тарраш послал только через несколько лет. Почему – всем известно. Тарраш считал, что не он должен вызывать на матч чемпиона мира, а тот его.

И, наконец, Капабланка. Как известно, кубинец послал Ласкеру вызов сразу же после своего первого крупного успеха(Сан-Себастьян, 1911 г.). Ласкер вызов принял (хотя, замечу, мог и отклонить – формальные основания для вызова у Капы в 1911 году были ещё слабы). Дальнейшее известно. Переговоры закончились, едва начавшись – Капабланка употребил в письме пресловутое слово “unfair”, ссора, затем примирение в 1914 г. Поскольку Рубинштейн провалил турнир в Петербурге, то вполне был возможен и матч Ласкера с Капабланкой. Боюсь показаться назойливым, но всё же напомню о Первой мировой войне. Таким образом, вины Ласкера в том, что матч с Капабланкой не состоялся до войны я, опять же, не вижу.

Далее – матч в Гаване, 1921 год. Расхожее мнение встречаем в одной статье Льва Харитона: «После Первой мировой войны он абсолютно разорился и потому отправился в 1921 году в Гавану играть матч с Капабланкой. Несомненно, он знал, что не имел никаких шансов, играя против кубинского гения в привычной для того жаре и влажности. По сути он просто продавал шахматную корону!»

Мне кажется, что всё было сложнее. Действительно, Ласкер был разорён. Да и жизнь в Германии в то время была тяжела – гиперинфляция, безработица и пр. - не буду повторять всем известные вещи. Кроме того, устроители турниров Ласкера просто не приглашали – он представлял ненавистную и побеждённую страну. Вызов Капабланки прорывал этот бойкот. Кстати, отвлекаясь от темы - ситуация удивительно напоминает 1946 год и вызов Ботвинником Алёхина. Но вернемся к Ласкеру.

Не надо забывать, что он пытался сыграть этот матч в Европе – не получилось. Он публично отказался от титула в пользу Капабланки – шахматный мир не принял этого отречения. И я совсем не уверен в том, что отправляясь в Гавану Ласкер хорошо представлял себе климатические условия, в которых будет проходить матч. Во всяком случае, сам Ласкер в своей книге «Мой матч с Капабланкой» утверждает обратное. Более того, рискну предположить, что Ласкер ехал в Гавану не продавать титул, а бороться за победу. И что он не считал себя слабее Капабланки. И даже, уж совсем осмелев, добавлю, что турнир в Нью-Йорке, 1924 г. это доказал – Ласкер был всё ещё феноменально силён, несмотря на возраст. И очень жаль, что шахматный мир не увидел матч-реванш Капабланки с Ласкером

***

Высоцкий, давая концерты, в перерывах между песнями отвечал на записки.

На постоянно задаваемый вопрос:

— А кто вы по национальности?

Он неизменно отвечал:

— Англосакс.

По поводу разговоров о шахматах и шоу вспомнил, как говорится, один случАй.

Дело было лет тридцать тому назад, на шахматном фестивале. Мои соседи по комнате, совсем молодые ребята, познакомились с двумя местными девицами и пригласили их к себе. А мне, соответственно, предложили погулять часа два-три.