Филип Норман - Мик Джаггер

С Робертом Фрейзером тоже разобрались быстро и невнятно. После химического анализа «инсулиновых» таблеток ему пришлось признать себя виновным в хранении героина. Его адвокату оставалось только отдаться на милость суда — он упомянул образцовую службу Фрейзера в британской армии в борьбе с кенийским «мау-мау» и прибавил, что после налета тот постарался избавиться от привычки к тяжелым наркотикам и теперь «полностью исцелился». Судья Блок снова отложил избрание меры наказания до окончания всех слушаний и оставил Фрейзера под стражей. Ему и Мику разрешили краткую встречу с адвокатами, а тем временем Кит, все еще на свободе под залогом, стрелой помчался в «Редлендс», чтобы привезти Мику чистую одежду и какие-нибудь блага земные, в том числе книгу по тибетской философии и пазл. Мика и Фрейзера приковали наручниками к офицерам полиции, под вопли и фотовспышки погрузили в белый фургон и увезли за тридцать восемь миль в мрачную викторианскую тюрьму города Льюиса.

Поначалу мудро планировалось, что Марианна не пойдет в суд и не станет лезть прессе на глаза, пока все не закончится. В первый день, когда Мик сидел на скамье подсудимых, она — как рассказывается в автобиографии — вместе со своей эпизодической любовницей по имени Саида увезла сына Николаса в дом Стива Марриотта из The Small Faces . Вместе с Марриоттом и другими членами группы она закинулась кислотой, и тут прибыл шофер «Стоунз» Том Кейлок, сообщивший, что она все-таки нужна Мику. Кейлок отвез ее в «Редлендс», и оттуда они с Майклом Купером поехали в Льюисскую тюрьму, с собой прихватив три пачки сигарет, шахматную доску, газеты и фрукты. Мик и Роберт Фрейзер сидели в одной комнате тюремного лазарета. Фрейзер, старый вояка, сохранял невозмутимость, Мик был в слезах. Купер украдкой сделал несколько снимков — в том числе один, где Мик лежит на шконке, из чего потом вышла бы обложка для альбома, — но тюремный надзиратель засек камеру и конфисковал пленку.

Наутро Мика и Фрейзера в наручниках снова доставили в суд — во время суда над Китом их держали в камере, а затем всем троим должны были огласить приговор. В тот день несколько газет недоумевали, зачем заковывать в наручники совершенно покладистых людей, не виновных в насильственных преступлениях? Официальное лицо неубедительно отвечало, что тюремная служба «не получала иных указаний». Когда прибыл полицейский фургон, фотографу «Дейли скетч» удалось заснять их двоих на заднем сиденье — скованными руками они закрывали лица. Впоследствии художник Ричард Хэмилтон сделал из этой фотографии трафарет на шелке, в названии сардонически переименовав «Свингующий» Лондон в «Свинячий». Спустя сорок лет «Свинячий Лондон 1967» войдет в постоянную экспозицию галереи Тейт одним из самых знаменитых и откровенных поп-арт-объектов этого погрязшего в мифологии периода.

Суд над Китом — перед другими присяжными — занял почти два дня и породил самые грозные заголовки, в основном так или иначе отсылавшие к безмолвному и теперь невидимому Мику. Кит обвинялся в том, что «со своего ведома допустил» употребление наркотиков у себя дома, — это как будто подтверждали следы каннабиса, обнаруженные в разных емкостях по всему дому, и даже «сильный сладкий запах» благовоний, который якобы используется для сокрытия характерного запаха другого сорта. Обвинение, однако, планировало доказать, что все гости Кита пребывали под ощутимым влиянием наркотических веществ с полного его ведома, если не по его настоянию. Поэтому, естественно, прокурор сосредоточился на единственной женщине, которая присутствовала в доме и во время налета была облачена только в меховое покрывало.

Марианну ни в чем не обвиняли, поэтому ее имя нельзя было произнести в суде. Тем не менее, поскольку до суда дело широко освещалось в прессе, весь мир понимал, кто такая эта «мисс Х», как ее безуспешно маскировали. Более того, Мик подал сигнал бедствия, и Марианна не пряталась благоразумно, а сидела в суде, слушая, как королевский обвинитель Кита мешает ее имя с грязью, но не имея возможности возразить. Самопожертвование благородного сэра Ланселота, не желавшего отдавать ее на съедение волкам, ни к чему не привело.

Полицейские Западного Сассекса один за другим свидетельствовали, что во время налета Марианна «веселилась» и на лестнице «нарочно уронила покрывало, открыв части обнаженного тела». Из смешливой курильщицы гашиша ее превратили в бесстыдную шлюху, застуканную c восьмью мужиками посреди оргии, которая отнюдь не ограничивалась наркотиками. Мирная сцена воскресным вечером в гостиной Кита мигом обернулась сочнейшим сексуальным скандалом Великобритании со времен дела Профьюмо в 1963 году. Впрочем, даже в деле Профьюмо не было столь сладких подробностей. К концу второго дня слушаний расползлась история о том, что, когда ворвалась полиция, Мик лизал батончик «Марс», вставленный в вагину Марианне. В чистом виде фантазия, вдохновленная всеобщим преклонением перед ртом Мика (хотя, по словам Кита, батончик «Марс» в гостиной действительно был — наркотики обостряют тягу к сладкому). И однако, эта история превратится в самую знаменитую рок-н-ролльную легенду — в то единственное, что точно «знает» о Мике Джаггере любой представитель англоязычного мира, — и к тому же навеки перепозиционирует на рынке невзрачную шоколадку, чей самый известный рекламный лозунг гласил: «Если ешь „Марс“ каждый день — работать и отдыхать не лень».

В пять вечера заседание прервалось; Мику предстояла вторая ночь в заключении, в лазарете Льюисской тюрьмы вместе с Робертом Фрейзером. Иных указаний по-прежнему не поступало, и обоих снова заковали в наручники.

Наутро 29 июня Кит наконец предстал перед судом — вылитый Уайльд в своем черном сюртуке и белой водолазке. До того дня за всю историю «Стоунз» го́лоса его толком никто не слышал. Теперь наконец аудитория получила возможность насладиться контрастом между этим костистым угрожающим лицом и приятным, довольно интеллигентным голосом, в отличие от Микова, совершенно лишенным манерности. Равно поразительны оказались его юмор и остроумие во время утомительно агрессивного допроса, который почти по каждому пункту вновь сажал отсутствующего Мика к Киту на скамью подсудимых.

Лишь теперь в сюжете возник загадочный Кислотный Царь Давид, владелец «большого количества каннабиса», обнаруженного в «Редлендс». Кит с блистательным правдоподобием описал прихлебал, вечно осаждавших «Стоунз», и объяснил, отчего случайный американский знакомец оказался в числе гостей (хотя, конечно, умолчал о том, почему этот знакомец был столь желанным гостем). Присяжные узнали, что незадолго до того Мик подал в суд на «Новости мира» за лживые обвинения и что все окружение «Стоунз» теперь полагало, будто газета внедрила к ним Кислотного Царя Давида, дабы он подсунул им наркотики, оповестил полицию и тем самым дискредитировал иск о клевете. Во время допроса королевский прокурор Малькольм Моррис спросил, всерьез ли Кит обвиняет «НМ» в «гнусном заговоре… в подбрасывании индийской конопли к вам в дом… поскольку газета не желала возмещать моральный ущерб Мику Джаггеру?».