Салли Смит - Королева

После ежегодного отпуска в Балморале королева и принц Филипп отправились в середине октября в Китайскую Народную Республику, став первыми из представителей британской монархии, кому довелось посетить материковый Китай. Подготовка к визиту началась за несколько лет. Королева читала обширные материалы по истории и культуре, а также досье о пристрастиях и увлечениях восьмидесятидвухлетнего руководителя страны Дэн Сяопина, в число которых входил бридж и курение без передышки. Маршрут королевской четы проходил от Пекина до Шанхая, через Куньмин и древний город Сиань, где перед ними предстала целая глиняная армия в полный человеческий рост, недавно откопанная археологами.

Елизавета II очаровала Дэн Сяопина, когда за ланчем заметила, что он становится все беспокойнее, и, повернувшись к Джеффри Хоу, произнесла: “По-моему, надо сказать мистеру Дэну, что можно закурить” (26). “Первый раз видел, чтобы кто-то закуривал с такой радостью, – вспоминает Хоу. – Со стороны королевы это был очень человеческий жест, и Дэн Сяопин его оценил”. Когда китайский руководитель сплюнул в стоявшую неподалеку плевательницу, Елизавета II “и бровью не повела” (27), – свидетельствует Майкл Ши.

Поездка проходила гладко, пока Филипп не предостерег встреченную в Сиане группу британских студентов, сказав, что в Китае задерживаться опасно, иначе тоже можно превратиться в “узкоглазых”. Желтая пресса тут же заулюлюкала, что герцог оскорбил весь китайский народ, перечеркивая положительные отзывы о дипломатических успехах королевы.

“Британская пресса взорвалась, – говорит один из советников королевы. – Но мы не могли взять в толк, почему об оскорбительном замечании герцога не было ни слова в китайских СМИ” (28). Сановники решили, что принимающая сторона просто не хочет портить визит, однако высшие чины китайского правительства прокомментировали позже, что не придали этому эпизоду значения, поскольку сами нередко употребляют это слово между собой. Скандальная реплика пополнила коллекцию собираемых прессой ляпов Филиппа, случавшихся, когда он, по мнению его друга сэра Дэвида Аттенборо, пытался разрядить атмосферу (29) во время протокольных мероприятий. “Я не знаю, откуда у него этот дар так попадать впросак с шутками, – говорит бывший личный секретарь королевы. – С одной стороны, ему недостает чуткости, а с другой – пресса, раз вцепившись, уже специально выискивает новые ляпы и не замечает остального” (30).

За маской фанфарона можно было не разглядеть пытливый ум, а за резкостью – удивительные грани характера и немаловажную роль, которую Филипп играл при дворе. В качестве почетного ректора Кембриджского и Эдинбургского университетов он пропагандировал передовые технологии и нововведения. “Я фанат передовых технологий, вот чем мне действительно стоит гордиться, – сказал он однажды. – Я занимаюсь этим профессионально уже сорок лет. Это я качал в колыбельке первый микрочип” (31). Среди тысяч книг в его библиотеке имелись обширные собрания, посвященные религии, дикой природе (с особым упором на орнитологию), сбережению ресурсов, спорту и лошадям, а также поэзии и искусству. В число его мало признанных художественных талантов входила живопись маслом и дизайн ювелирных изделий, воплотившийся в золотом браслете (32) с вензелем Е и P [22] , украшенном бриллиантами, рубинами и сапфирами, который Филипп преподнес Елизавете II на пятую годовщину свадьбы.

К 1984 году он написал девять книг – антологий речей, эссе о религии, философии, науке, сбережении энергии, а также полный свод правил для соревнований на конных упряжках. Кроме того, он выступал в документальном сериале “Природа” (“Nature”), призывая к сохранению дождевых лесов Бразилии, – через несколько десятилетий эстафету подхватит Чарльз. В 1982 году Филипп начал ездить по Сандрингему (33) на электромобиле “Бедфорд Смит” и установил в резиденции солнечные панели (правда, лишь “для сбережения энергии” (34), а не как полноценную замену остальным источникам).

“Бывает, приходишь к королеве с какой-то идеей – не конституционной, этими вопросами ведает ее личный секретарь, – вспоминает один из бывших придворных, – и она спрашивает: “А что думает Филипп?” (35) Она давала понять, что сперва надо обращаться к нему и не заставлять ее тратить время, которое они проводят вдвоем, на обсуждение рутинных дел”.

Разговаривая с советниками жены, “принц Филипп всегда просит изучить вопрос с разных сторон, – рассказывает придворный. – Королева ограничивается простым: “А то-то и то-то вы учли?” С принцем Филиппом все по-другому. Это не значит, что королева не вникает, но у нее и без того хватает забот, а кроме того, она не будет докапываться и доискиваться. У герцога подход скрупулезный, как в штабе обороны, он разложит идею на молекулы, найдет и плюсы, и то, что нуждается в доработке. И вот тогда с ней можно идти к королеве – если Филиппа устраивает, значит, и ее величество, скорее всего, одобрит”.

Еще одно немаловажное для двора событие середины 1980-х – беспрецедентная полномасштабная аудиторская проверка управления и расходов, проведенная Дэвидом Эрли, который 1 декабря 1984 года в возрасте пятидесяти девяти лет стал лордом-гофмейстером, уйдя с поста председателя авторитетной коммерческой банковской организации “Schroders”. Как друг детства Елизаветы II, он был известной в придворных кругах фигурой. На одной из своих любимых фотографий (36) Эрли запечатлен вместе с пятилетней принцессой Елизаветой в свой пятый день рождения. Родители подарили ему блестящую педальную машину, и, когда отец предложил дать покататься принцессе, Дэвид долго сопротивлялся, но все же уступил. На фотографии Елизавета радостно вертит руль, а будущий 13-й граф Эрли с недовольной гримасой толкает машину сзади.

Королева знала, что Эрли должен уйти из банковской фирмы в конце ноября – как раз тогда собрался оставить пост лорда-гофмейстера Чипс Маклин, управлявший двором тринадцать лет. Маклин, служивший с Эрли в Шотландской гвардии, спросил, не хочет ли тот стать его преемником. Вскоре после этого, когда Эрли приехал в Сандрингем на охоту, королева уточнила: “Вы действительно желаете стать лордом-гофмейстером?” (37) Этим собеседование и ограничилось, однако на самом деле кандидатуру Эрли рассматривали очень тщательно.

Его знали как жесткого и весьма успешного бизнесмена, с одной стороны, и утонченного аристократа – с другой, – то есть человека достаточно квалифицированного и авторитетного, чтобы вдохнуть новую жизнь в дворцовое управление. Он сразу же увидел у Елизаветы II “огромную практичность” и “деловую хватку” (38). Если он писал ей циркуляр, требующий ответа, отклик поступал в течение суток. Если нет, он знал, что решение еще не принято и королеве нужно “переварить мысль” (39). Несмотря на многолетнее общение с Елизаветой II, Эрли прежде не замечал, до каких высот доходит ее наблюдательность во время общественных мероприятий. “Она шагает не спеша, потому что ей хочется как следует рассмотреть происходящее и людей, – говорит Эрли. – Шествуя, она окидывает взглядом окружающих, и, честное слово, я не устаю поражаться тому, что она при этом подмечает” (40).