Салли Смит - Королева

В загородных королевских резиденциях к их услугам весь штат горничных, которые заботятся об удовлетворении их бытовых нужд, а во время дежурств в Букингемском дворце помощницы королевы собираются в собственной гостиной на третьем этаже, напротив детской. В большинстве случаев они обедают в придворной столовой с личными секретарями, адъютантами и другими старшими сотрудниками. Ближе к вечеру им подают чай и напитки в Адъютантской. “Мы никогда не обсуждали королеву и принца Филиппа, – говорит Эсме Кромер. – Никогда не позволяли себе жалоб или пересудов. Мы умели оставлять свое мнение при себе. И разумеется, никаких служебных баек” (27).

Как и своих главных советников, королева всегда называла фрейлин и адъютантов по имени. Остальной штат (не прислуга, это слово Елизавета II не приемлет) – лакеи, горничные и экономы – зовется по фамилии, за исключением ближайших личных помощников – камеристки и пажа. Два десятилетия с начала царствования Елизаветы II ее камеристка Бобо Макдональд занимала отдельное место в дворцовой иерархии – заботливая нянюшка, ухаживавшая за королевой с пеленок и негласно считавшаяся “глазами и ушами” ее величества. В Букингемском дворце эта невысокая очкастая шотландка обитала в покоях этажом выше королевских, куда ей подавали завтраки, обеды и ужины ливрейные лакеи, – за общий стол с остальным персоналом она не садилась. Свои волнистые волосы она укладывала почти так же, как Елизавета II, носила шелковые платья, созданные придворным модельером Норманом Хартнеллом, с тройной ниткой жемчуга.

За пределами семьи никто не знал королеву лучше Бобо и не мог олицетворять такую неразрывную связь с ее детством. Она спала в одной комнате с принцессой Елизаветой (28), пока та не достигла подросткового возраста, в том числе и в военные годы в Виндзорском замке. Бобо находилась рядом с Елизаветой неотлучно – в свадебном путешествии, при получении известия о смерти короля, на идиллической беззаботной Мальте, во время долгих многомесячных разлук с Филиппом, при рождении всех четверых детей, во время праздников, отпусков и заграничных поездок. “Бобо может не выбирать выражений перед королевой, она способна высказать, например: “Вы ужасно выглядите в этом платье” или “Вам нельзя носить зеленое”, – говорит Маргарет Роудз. – Она – доверенное лицо королевы в самом полном смысле слова” (29).

Главные модельеры Елизаветы II, Норман Хартнелл и Харди Эмис, догадывались, что роль Бобо не сводится лишь к организации примерок по вторникам, и ее консервативный вкус очень сильно влияет на выбор королевы. К своему гардеробу Елизавета II относится в какой-то степени как офицер к форменным комплектам, которые положено надевать по соответствующим случаям. Однако, если верить Крофи, когда Елизавета II была еще принцессой, ей нравилось самой создавать себе наряды. “Весь пол был устелен эскизами и рулонами тканей”, – вспоминает Валери Раус, торговый представитель Харди Эмиса. – Она ползала по полу, приговаривая: “Вот это надо взять к этому”. Она твердо знала, что с подплечниками перебарщивать не стоит. И что слишком коротко не годится. Во всех примеряемых вещах она пробовала садиться и махать рукой” (30).

Бобо ратовала за практичность и удобство, особенно зимой, когда ее больше всего заботило, как бы “маленькая леди” не замерзла. Своим коньком она считала аксессуары, особенно знаменитые сумочки-футляры, набившие оскомину остальным придворным. Бобо настолько невзлюбила Эмиса, что королева, произведя своего придворного модельера в рыцари, сказала: “Бобо меня за это убьет” (31).

Узкий круг близких друзей королевы отличается такой же строжайшей скрытностью, как и самые преданные слуги. Елизавета II никогда особенно не стремилась к новым знакомствам, однако время от времени все же этот круг расширяла. Принадлежность к друзьям королевы предъявляет заведомо незаурядные требования. Допущенные в ближний круг понимают и принимают правила и инстинктивно чувствуют невидимые границы. Дамы приседают перед королевой в реверансе, она целует их в щеку, и тогда они могут ответить ей тем же. Они умеют рассмешить ее и снять напряжение, она сбрасывает броню и даже позволяет себе поделиться если не сокровенными мыслями, то неоднозначными мнениями о людях и событиях.

Друзья обращаются к ней за советом – “разумным, человечным и мудрым” (35), по характеристике Патриции Брейберн. Однако это не значит, что они хватают телефонную трубку и звонят излить душу. Прежде всего, они учтивы. Даже Дэвид Эрли (13-й граф), знакомый с королевой с пяти лет, никогда не позволял себе фраз типа: “Да ладно, бросьте!” Один из основополагающих принципов, так называемый “заговор молчания” (36), – ни в коем случае не цитировать королеву дословно. “Те, кто знаком с ней накоротке, никогда ничего определенного не скажут – из боязни потерять ее доверие” (37), – объясняет сын одного из давних друзей королевы. Однако у знающих ее ближе всех вырабатывается талант отзываться о ней достаточно метко и исчерпывающе, не нарушая при этом границ доверия.

“Она не из тех, кто раскрывает душу, – говорит человек, знакомый с Елизаветой II почти шесть десятилетий. – Она отличный друг, с ней невероятно весело. Она очень прямая и практичная, отзывчивая. Если у кого-то заболеет ребенок, она поинтересуется, как дела и самочувствие. Но дистанция, граница все равно сохраняется. Вы не сможете общаться с ней запросто, как с закадычной подругой. Не потому, что она держит людей на расстоянии намеренно, такого нет, это просто часть ее натуры. В ее личную жизнь вторгнуться нельзя – вы туда просто не сунетесь” (38).

Непосвященные могут решить, что окружение королевы составляют оторванные от жизни снобы, однако на самом деле среди ее знакомых много самодостаточных, успешных, остроумных и энергичных людей, все отличаются крепкой закалкой и надежностью. “Одно из величайших достоинств королевы в том, что она не связывает себя со старой земельной аристократией, – утверждает Роберт Гаскойн-Сесил, 7-й маркиз Солсбери, который принадлежит именно к этой группе, включающей также герцогов Мальборо, Девоншира и Бофорта. – У нее нет клики. Есть старые друзья и родственники. Она дорожит семейными узами” (39).