Николай Прокудин - Гусарские страсти эпохи застоя

Солдат явно прислушивался к разговору, и был тотчас выставлен за дверь крепкой рукой Колчакова, вместе с шинелью, сеющей по полу комья сухой грязи.

- На, солдатик, щетку, но вначале отбей ее об угол общаги, и лишь затем чисть. Работай тщательней, не спеши. Да погоны не оторви командиру.

- Ага, иначе как он на построение пойдет без крыльев. Херувим ты наш, или Серафим! Я точно в этих тонкостях "не шуруплю"! - ухмыльнулся Шмер, стряхивая на пол пепел с сигареты.

- Иди к дьяволу! - огрызнулся Никита.

В этот момент в комнату вломился следующий посыльный. Он обратился не к Ромашкину, а к Шмеру.

- Товарищ старший лейтенант. Вас комбат вызывает. Срочно!

- Меня? Может, с Ромашкиным попутал, казак? Может замполита?

- Не-е-е, Вас требует! Точно. Он еще громко что-то по-татарски кричал и топал ногами.

- Наверное, по-башкирски, он же башкир. Но принципиально это дело не меняет, право слово: монголо-татарское иго. Передай, что меня нет, придет Ромашкин, только почистится и приведет себя в порядок. Нет, стоп! Кстати вот тебе задача: иди, отмывай сапоги, но вначале постучи друг об друга хорошенько, да шапку отбей от грязи, на тебе расческу, расчеши ее, а то она словно блин смялась и скомкалась.

Третий солдат, вломившийся вызывать Колчакова, был озадачен чисткой брюк.

- Ну замполит! Ну забулдыга! Пришлют же на нашу голову кадры. И где их только выкармливают? Где обучают? Скажи, Колчаков? Вы с одного церковно-приходского училища?

- Почему это с церковного? - обиделся Колчаков.

- Вадик, вас ведь обучают о душе заботиться, опиум для народа распространяет. Так из одной бурсы?

- Из одной. Только разных приходов и епархий.

- Чувствуется, он пить совсем не может. Вот ты другое дело, богатырь! Ведро выпиваешь и не пьянеешь. А этот хмырь, знаешь, что вчера начудил?! Не расхлебать теперь беду. В городе опасно появляться месяц-другой...

- И что он натворил такое? Ночью вас было обоих без переводчика не понять. Вломились, словно слоны, согнали Сережку Васильева с койки. Бедняга, битый час затем ночлег искал. Набежала целая толпа. Гвалт развели, свалили бедолагу Никиту в проходе и куда-то умчались. Что случилось?

- Никита пытался устроить этническую чистку Педжена. Ревел, как бешеный лев и бился словно тигр. Откуда мощь голоса, в столь худом организме. Кожа, да кости, ну и еще жилы и кал. Представляете, вчера произошла битва при Ватерлоо, Бородино и Педжене, одновременно...

Постепенно вместе со сбивчивым рассказом Шмера, к Ромашкину возвращалась память. Оказалось что эти ночные кошмары и видения с дракой, погоней, цыганами, плясками, не бред и не сон, а самая настоящая явь, опасная и жутко неприятная. Судя по всему события, не завершились, развязка еще предстояла, но не известно какая....

Итак, наши приятели Никита и Шмер в сопровождении аксакала убыли из казармы в неизвестном направлении, оставив за себя скучать Ахметку, с мечтами о скорой покупке молодой жены.

За забором приятелей поджидал старенький ржавый "Москвич", желтая краска которого облупилась во многих местах, а грубо нанесенная грунтовка поверх "родной", совершенно не совпадала. Оттого машина была похожа на старого леопарда, затаившегося в саване, выжидающего зазевавшуюся молодую, глупую газель.

Из машины с трудом выбрался огромный, тучный мужчина, "четвертый" подбородок которого лежал на необъятной груди, а большой живот поддерживался широченными подтяжками. Казалось, лопни они, и пузо оторвется от тела и упадет.

- Вай! Миша! Друг дорогой! - ласково заговорил армянин, обнимая Шмера, словно старинного приятеля.

- А это мой кореш, о котором я говорил, произнес Мишка, подталкивая вперед Ромашкина. Ценнейший человек. Герой! Доброволец! Прибыл строить коммунизм в песках Каракум.

Лицо Ашота расплылось в широкой счастливой улыбке, как будто говорилось о нем, и это он доброволец-строитель нового общества. Одет босс мафии был в хорошую дубленку, но без пуговиц, на каждом пальце за исключением больших было по дорогому перстню, джинсовые брюки и рубашка были явно привезены кем-то из Афгана и куплены по случаю. Распахнутая рубашка оголяла грудь, где в зарослях склоченных черных волос, висел большой золотой крест. Ашот после церемонии приветствия проделал обратную процедуру по влезанию в крохотную машину. Рядом с ним усадили тщедушного дедулю, иначе ни одному из офицеров на переднем пассажирском сиденье было не уместиться.

Машина жалобно просела, скрипнула рессорами, и Никита засомневался, выдержит ли ходовая часть.

- Нэ бойся, рессоры усиленные, смелей садись. Баня и рэсторан ждут нас!

- Ашот, почему не купишь себе "Волгу"? Зачем мучаешься в этой коробчушке?

- Хм, я бы купил, но зачем лишний раз привлекать внимание начальства. Меня уже первый секретарь горкома вызывал, выказывал неудовольствие, что постовые милиционеры мне честь отдают. Я ему говорю: "Дорогой товарищ секретарь, хозяин, я об этом их не просил, они сами! Ну не буду же останавливаться возле каждого легавого, и совестить его, мол, зачем эта нэнужная лесть".

- И что партийное руководство ответило? - улыбнулся Никита.

- Вождь велел не ездить по центру, объезжать стороной маршрут его движения. А ты говоришь - "Волга". Еще "Мерседес" посоветуй купить, Миша дорогой мой друг! Наверное, ты хочешь, чтоб меня выслали обратно в Армению? Мне туда нельзя. Там у меня слишком много врагов. Ашот должен жить в Педжене, ему и здесь хорошо. Я не высовываюсь, дом всего в одын этажа, как у других. Я сделал проще еще два этажа в землю закопал: там бильярдная и зал для гостей. Перехитрил начальство. То, что у меня в подвале все в мраморе и павлины во дворе бродят, для посторонних глаз нэ видно. А Мишина сразу бросается в глаза. Потерплю тесноту, да и привык я к этому "Москвичу".

Так за рассказом о своей нелегкой судьбе подпольного миллионера Ашот с ветерком доставил компанию к городской бане. На дверях болталось объявление, выведенное чернилами: "Баня закрыта на учет". Но стоило армянину вытянуть живот из-под руля, как они распахнулись, и какой-то маленький шустрый человечек увлек их компанию заднему служебному входу, рассыпаясь в словах благодарности, что сегодняшний день ему преподнес таких знатных и уважаемых гостей!

Приятно было ощущать себя не просто обычным молодым лейтенантом, а персоной, из-за которой закрыли баню. Ну, не совсем из-за тебя, но тоже к этому причастен. Туркмен буквально стелился по тротуару, сопровождая гостя, отбрасывая, носком тапочка в сторону случайно, невесть откуда попадающиеся, окурки и бумажки.

- Успокойся Мамбек, не суетись. Лучше пива принеси холодненького, распорядился мафиози. - Чешского!

- Нэ изволь беспокоиться хозяин. Всо уже в люччем виде. Пиво, риба, лаваш, зелень. Всо есть! Давно ждем. Убогая и вонючая городская баня, обшарпанная снаружи и внутри, при проникновении с "черного хода" оказалась вполне приличной. Никита в таких и не бывал никогда. Стены обшиты хорошим деревом, мягкие скамейки, полы устланы ковровыми дорожками. Ромашкин живо разделся до трусов, и ринулся в душевую смыть пот и грязь холостятского существования. Аксакал неспешно снял с себя пальто, оставшись в шерстяном халате, сел и не сдвинулся с места. Мишка и Ашот голышом чинно направились в парную.