Array Array - Прошлое с нами (Книга вторая)

Расчеты ушли, Васильев вернулся к своему месту под кленом, закурил. «Юнкерсы» бомбили переправу.

— Я и не ожидал, что они обрадуются, но положение все же прояснилось, — Васильев признал свою неудачу, — а теперь и мне нужно приниматься за дело, — и, засучивая рукава, направился к зарядному ящику.

Дорошенко извлек лотки и стал раскладывать шрапнели на сидениях передка. Рядом — гильзы. Шрапнель окрашена в желтый цвет мирного времени. Не все гильзы оказались одинаковы. Некоторые имеют лишь небольшие вмятины.

Во двор явился Зайцев, взял в руки гильзу.

— Товарищ лейтенант! Разве можно хранить в передках неисправные боеприпасы?

Меня словно обухом огрел кто-то по голове. Гильзы заменить! Отобрать без хлопот стреляные и вложить пакеты с зарядами. Артмастер заменит капсульные втулки. Правда, комплектовать заново выстрелы, снаряжать стреляные гильзы строго запрещалось, но в наших условиях запреты теряли силу.

«Русский человек задним умом крепок»! То, что было упущено десять дней назад, никак нельзя исправить сегодня. В огневых взводах не оказалось ни одной стреляной гильзы. Проклятье! Удастся ли мне когда-нибудь стать командиром? Может быть, завалялись старые гильзы? Выгрузить все имущество и осмотреть прицеп самым тщательным образом.

Одна уже попала в поле зрения. Это собственность химинструктора. Гильза заменяла колокол, для подачи сигнала. Она висит на ветке, как всегда, позади позиции 2-го орудия.

Химинструктор передал Зайцеву гильзу. Окись зеленела по фланцу, но гильза в хорошем состоянии, с чистым резьбовым гнездом для капсульной втулки.

Начались поиски. В прицепе пусто. Орудийный номер, посланный в 1-ю батарею, принес две гильзы. Одна — совершенно новая. Артмастера переставили втулки. Получились два вполне исправных и укомплектованых выстрела — заряды со снарядами.

Полное небритое лицо Зайцева расплылось в улыбке. Засучив рукава, он осторожно извлекал из гильз и раскладывал на полотенце белые шелковые пучки зарядов. Артмастера рихтовали вмятины на стенках. Есть, кажется, возможность восстановить еще три гильзы.

Во дворе звенела латунь, а со стороны центра доносилась дробь «мессершмиттовских» очередей. Сотрясая землю, грохотали разрывы бомб.

Вернулся Орлов, отправленный на поиски. Местные жители говорят, что железнодорожная станция забита эшелонами с боеприпасами.

— А калибр? — осведомился Зайцев.

Обрадованный Орлов не спрашивал об этом. Станция недалеко, он знает дорогу.

В памяти всплыли Головки. Столько времени, почему неповториться удачному случаю? Я оставил мастеров и отправился с Орловым.

Подступы к станции блокированы пылавшими машинами. После нескольких попыток удалось преодолеть огненный барьер.

На путях колышется горячая зыбкая пелена едкого дыма. Полыхают товарные вагоны, платформы, пустые и с грузами. Гнутые рельсы, обгорелые стены станционных построек. Эшелоны один возле другого, между ними — стена штабелей. Снаряды! Пламя лизало укупорку. Горят штабели.

Первым делом — найти проход. Орлов и люди встреченной поисковой группы скрылись в дыму. Начали растаскивать штабели. Прямоугольные ящики, знакомая маркировка, 76-миллиметровые унитарные выстрелы [28] Унитарный выстрел — снаряд, завальцованный в гильзу. — Авт . Перегрев гильз приводил к возгоранию пороха. В гильзе возникало давление, небольшое, но достаточно для того, чтобы вытолкнуть снаряд. По мере разрушения ящиков снаряды вываливались на землю.

Разочарование уступило место надежде. Штабелей и вагонов видимо-невидимо! Неужели ни в одном я не найду 107-мм калибра?..

Горят вагоны, шпалы, горит промасленная щебенка под рельсами. Вначале людей пугали хлопки, которыми сопровождалось разрушение гильз. Рваная латунь дымила, но снаряды вываливались, не причиняя вреда. Люди отбрасывали ящики. Нет, это не то, что мне нужно.

Поиски продолжались. За исключением одного эшелона 122-миллиметровых гаубичных, на станции Пирятин находились сплошь 76-миллиметровые пушечные выстрелы.

Единственная полезная находка — винтовочные патроны. Часть людей, нагруженная цинками, направилась на ОП. Орудийный номер сообщил, что в тупике есть продовольствие. Я вернулся.

В стороне от штабелей стояли опломбированные вагоны с вещевым имуществом. В фанерных ящиках — обмундирование и обувь: сапоги, комбинезоны и ремни политсостава. Рядом эшелоны, загруженные сахаром в синих продолговатых прямоугольных пакетах с польскими надписями.

Патроны, сахар, десятка три комплектов одежды, обувь и ремни, — все это доставлено на позицию.

— Надеюсь, снаряды? — иронически спросил Васильев. — Позарез нужны, — и серьезно, — товарищ лейтенант, танки на киевской дороге, — он спросил еще кого-то, — ну как там... вы видите?

На верхних ветках груши, под которой происходит разговор, сидел наблюдатель. Васильев организовал наблюдение в секторе стрельбы и, по примеру 1-й батареи, ведет подсчет автомобилей, которые проходили мимо ОП с киевской дороги.

Танки? Откуда к Васильеву поступают сведения?

— Сообщили раненые... с санитарной машины.

А раненым кто сказал? Танки дают о себе знать выстрелами, но, может, в грохоте я не расслышал?

— ...раненые уверяли... перед мостом на реке Супой... немецкие танки разгромили колонну, которая эвакуировала раненых из киевских госпиталей... по их словам, не меньше тысячи санитарных машин.

— Где раненые?

— Уехали... полчаса назад, — отвечал Васильев, — танки находились в двадцати километрах... Я послал оповестить Зайцева.

Река Супой... где она? Нет карты.

— ...Вы отсутствовали более двух часов, — продолжал Васильев. — За все время проехала единственная машина... с этими ранеными.

Верилось и не верилось. Я залез на грушу. В северо-западном направлении лежала довольно широкая, унылая равнина. В разных местах поднимаются столбы дыма. Грейдерная дорога на Киев. Один, за ним еще один плавный изгиб, и она потянулась серой лентой вдаль. Я отрегулировал бинокль, стал наблюдать. Помехи. Прогретый солнцем воздух колеблется на горизонте волнами, плывет, словно река. Облако пыли неожиданно рассеялось. Очень похоже на разрывы снарядов. Донесся грохот. Кажется, начался обстрел села?

Я продолжал наблюдение и ничего особенного больше не замечал. Вдали маячат -стога, опушка леса, хаты. Киевская дорога пустынна.

Я спрыгнул на землю, у орудий продолжалось оборудование щелей. Прекратить! Глубина достаточная, можно укрыться от бомб. Васильев вертел в руках синий пакет, который он взял с плащ-палатки.

— Нужно подкрепиться. Санинструктор принес немного хлеба. Раздадим сахар, я сосчитал, каждому по три пачки...