Семен Резник - Логово смысла и вымысла. Переписка через океан

_______________

16 июля 2013

Дорогой Сергей Николаевич!

Спешу сообщить, что Ваша бандероль с двумя томами Дневника пришла [166]. Спасибо за царский подарок! К сожалению, пока не могу ответить Вам тем же. Правда, одна небольшая книга в работе, должна выйти в сентябре, если не подведут, другую дописываю. Давно должен был ее закончить, но вмешалась медицина, из‐за которой пришлось остановить работу, а потом сын привез внуков, которые требуют полной отдачи. Сейчас, правда, жизнь входит в свои берега, и я надеюсь через 3–4 недели ее закончить [167]. Словом, постараюсь недолго оставаться Вашим должником!

Будьте здоровы и деятельны.

Всегда Ваш С. Р.

20 октября 2013

Дорогой Сергей Николаевич!

Вчера получил Вашу книгу — Дневник 2011 года [168]. Первым делом заглянул в именной указатель и был удивлен, обнаружив там свое имя, да с большим количеством цифр при нем. Просмотрел все эти места и был еще больше и очень приятно удивлен тому, как Вы обо мне отзываетесь. Я это высоко ценю, тем более что хорошо понимаю, насколько эти оценки могут быть не по вкусу некоторым Вашим друзьям и знакомым. Сердечно признателен. Одно место меня несколько озадачило: Вы нашли «довольно претенциозным» заголовок романа «Хаим и Марья». Прежде всего, правильное название «Хаим‐да‐Марья» (выражаясь по‐одесски, две большие разницы). Я всегда считал его ироничным и даже саркастичным, в чем претенциозность, мне трудно понять.

Стал читать Дневник сначала, когда прочту, напишу подробнее.

Теперь я уже перед Вами в таком неоплатном долгу, что из долговой ямы мне не вылезти. Но все же небольшую часть долга намерен погасить. Пару дней назад получил, наконец, из Питера мою небольшую книжку «Убийство Ющинского и Дело Бейлиса». Правда, ничего нового в ней нет. Сейчас юбилей (100 лет) дела Бейлиса, и я собрал под одной обложкой ряд вещей об этом деле и кровавом навете вообще (включая известную вам работу о Дале). Мне представляется (м.б., ошибочно), что собранные в один кулак они представляют некое новое качество. Сейчас я занят рассылкой книги, Ваше имя, конечно, в списке, но поскольку я все делаю сам, то идет это не быстро. Надеюсь завтрапослезавтра отправить.

Я Вам писал, кажется, о работе над книгой об академике А. А. Ухтомском и его ученике и первом биографе В. Л. Меркулове. Писалась она очень трудно, но недавно я ее закончил, и сейчас в раздумье, где и как ее издать. Объем невелик, всего 16 листов, и мне самому удивительно, как много удалось в нее вместить — информации, судеб, событий, примет времени протяженностью более ста лет и т. п. Кроме Ухтомского и Меркулова в ней даны литпортреты брата Ухтомского епископа Андрея, академика Павлова, акад. Сперанского, акад. Анохина, таких деятелей, как литературовед Переверзев, немного Осип Мандельштам (он умер почти на руках у Меркулова), даже сын Чан Кайши Дзян Дзинго!

Вообще с этой книгой связана какая‐то мистика. Я ведь собирался засесть за книгу о Н. И. Вавилове, не торопился потому, что в Москве готовился к публикации том дневников его брата Сергея Ивановича, президента АН СССР. Том вот‐вот должен был выйти, в нем я ожидал найти важные материалы для проникновения в семейную драму Вавиловых, и сейчас, когда дневник вышел, вижу, что не ошибся. Но это «вот‐вот» затягивалось, а тем временем нашлась — совершенно неожиданно для меня — моя переписка с В. Л. Меркуловым. Под влиянием этой находки я решил написать небольшое эссе о Меркулове и его учителе Ухтомском, с которым у меня тоже оказалась некая странная связь. Однажды ко мне в ЖЗЛ пришла пожилая женщина, Е. И. БронштейнШур, ученица Ухтомского. Она сказала, что переписывалась с учителем и составила подборку из его писем, которые хочет предложить для альманаха «Прометей». Письма эти меня потрясли. О физиологии в них было очень мало, но в них излагалось стройное морально‐этическое учение, основанное на физиологическом принципе доминанты, который Ухтомский ввел в науку. Вот когда я нашел письма Меркулова, мне все это живо вспомнилось [169]. Я как раз получил от моего друга Евсея Цейтлина (он живет в Чикаго, редактирует журнал местной еврейской общины «Шалом») новое издание его изумительной книги «Долгие беседы в ожидании счастливой смерти», и мне захотелось написать на нее рецензию. Книга эта не раз издавалась, о ней было много рецензий, в том числе очень серьезных критиков и писателей. Раздумывая о том, как написать по‐новому, я решил построить рецензию вокруг идей Ухтомского о Заслуженном Собеседнике . А когда стал перечитывать, то увидел, что часть, касающуюся Ухтомского и его учения, надо радикально сократить, ибо она перевешивает рассказ о самой книге. Я скопировал сокращенную часть в отдельный файл, чтобы написать самостоятельный очерк об Ухтомском. Тут, как по щучьему велению, нашлись письма Меркулова, вот я и стал писать небольшое эссе об учителе и ученике. Оно стало расти и превратилось в книгу. Что касается рецензии на книгу Цейтлина, то посылаю линк на ее публикацию в сетевом жле «Семь искусств». Посмотрите! Думаю, что она подвигнет Вас и на прочтение самой книги Цейтлина — уверен, что не пожалеете.

Будьте здоровы и деятельны!

Ваш С. Р.

Семен Резник

Заметки о книге Евсея Цейтлина и не только о ней

Книга Евсея Цейтлина «Долгие беседы в ожидании счастливой смерти» впервые была издана почти 15 лет назад. Она выдержала три издания по‐русски, выходила в литовском и немецком переводах. О ней писали известные критики, писатели, поэты, публицисты: Анатолий Либерман, Дина Рубина, Борис Кушнер, Лев Аннинский, Семен Ицкович, Виктор Кривулин, Ванкарем Никифорович, дважды о ней обстоятельно и тонко писал Владимир Порудоминский, писали другие. Казалось бы, добавить нечего. Но подлинное произведение искусства неисчерпаемо. Перечитывая книгу Цейтлина, я каждый раз нахожу в ней новые глубины, видимо, благодаря иному настрою моих доминант.

Должен пояснить содержание этого термина, все еще мало распространенного. В научный обиход его ввел почти 90 лет назад выдающийся физиолог Алексей Алексеевич Ухтомский. Ему удалось объяснить странные реакции нервной системы животных при некоторых опытах, которые ставили ученых в тупик. Самцу лягушки в момент совокупления отрезают задние конечности, на что животное реагирует… усилением половой активности. Экспериментатор вводит иглу в мозговой центр собаки, заведующий двигательным аппаратом. Животное незадолго до опыта было накормлено, у него переполнен желудок, и вместо того, чтобы рвануться с места и бежать, собака приседает на задние лапы и с видимым удовольствием испражняется. В классическую теорию рефлексов такие опыты не укладывались. Ухтомский объяснил непонятные явления тем, что между нервными центрами, ответственными за разные функции организма, имеется связь, своего рода каналы, по которым раздражения, воздействующие на какой‐либо центр, перетекает в тот, который ответственен за отправление функции, доминирующей в данный момент. Оказалось, что в неадекватности реакций есть глубокий приспособительный смысл. Организм подвергается множеству воздействий одновременно. Если бы на каждое из них он реагировал адекватно, то его бы просто разорвало. Нервная система действует как единое целое, беспорядочные воздействия упорядочиваются и переправляются в доминирующий центр, усиливая подконтрольную ему функцию и тормозя остальные.