Сергей Беркнер - Жизнь и борьба Белостокского гетто. Записки участника Сопротивления

Наряду с юденратом в самоуправлении принимала участие общественность гетто. Совместными усилиями были, например, организованы две больницы, поликлиника на улице Ружанской, два детских дома и дом для престарелых.

На территории гетто оказался ряд мастерских, текстильных и других фабрик. Организация их работы, обеспечение рабочей силы также относились к функциям юденрата. Наконец, для поддержания «законности» внутри гетто юденрат по распоряжению немцев создал еврейскую «Службу порядка» ( Ordnungsdienst ), то есть вспомогательную полицию.

Главой юденрата стал инженер Эфраим Бараш [7]. Его ближайшими помощниками были Б. Субботник (финансы), Я. Гольдберг (экономика) и И. Маркус (начальник полиции). Для содержания лиц, совершивших незначительные проступки, было отведено небольшое тюремное помещение, которое жителями гетто вскоре было названо — с изрядной долей язвительного юмора — «синг-сингом» (как знаменитая тюрьма в Нью-Йорке). В функции юденрата входил сбор различных контрибуций, время от времени налагаемых на гетто гитлеровцами.

Полного единства в юденрате не было. Известен, например, «бунт» Абрама Лимона, заведующего отделом рабочей силы юденрата, отказавшегося подготовить списки людей для депортации в трудовой лагерь в городе Пружаны. Лимон демонстративно ушел со своего поста, не выполнив распоряжения Бараша. Тем не менее около четырех тысяч жителей гетто в октябре-ноябре 1941 года были вывезены в Пружаны.

Юденрат сотрудничал с гитлеровскими властями, помогал им, хоть и вынужденно, проводить оккупационную политику по отношению к еврейскому населению и потому, бесспорно, заслуживает осуждения. Юденрат играл ту же роль, что и городские управы в оккупированных городах, населенных русскими, украинцами и белорусами. С одной существенной разницей: при окончательной ликвидации гетто члены юденрата были уничтожены вместе с остальным населением.

Гитлеровцы обложили гетто поборами, через юденрат выколачивали из населения ценности — деньги, золото, серебро (кольца и другие украшения, ложки и вилки и т. п.). В качестве меры давления применялся арест заложников, в том числе служащих юденрата. Под угрозой расстрела от 50 до 100 человек фашисты добивались скорейшей уплаты контрибуций. Разбойничьи «акции», разумеется, не ограничивались арестом заложников. После расстрела и сожжения в синагоге более трех тысяч мужчин 27 июня 1941 года в июле были устроены еще три облавы и массовые расстрелы. На пустыре Петраси за Белостоком расстреляли более пяти тысяч мужчин. В их числе оказались мои близкие друзья детства: Натан Рубин, Шмулик Табачинский и Абрам Гальтер.

Вина за эти зверства лежит на командовании гитлеровских войск, занявших Белосток и белостокский край, — фельдмаршале фон Баке, генералах Гудериане и Хоте. Судьбами Белостокского гетто, организацией его угнетения и эксплуатации занималась разветвленная иерархия гитлеровских чиновников из гестапо, СД (службы безопасности СС) и полиции, несущих ответственность за фашистский террор в Белостоке. Гражданской администрацией Белостокского округа, присоединенного к Германии, с августа 1941 года руководил по совместительству Эрик Кох (как известно, он занимал ряд других, гораздо более высоких постов). Белостокскую полицию и СД в гетто курировал шеф полиции и СД Восточной Пруссии Константин Канарис (брат адмирала Канариса, начальника абвера). Начальником СС и полиции Белостока был Фромм. Руководителями СД стали штурмбаннфюрер Вильгельм Альтенлох и его заместитель Вальдемар Махоль. Специальным отделом белостокского гестапо по еврейскому вопросу (группа IVБ) руководил Фриц Густав Фридль. Ему было тогда около 50 лет. В гетто его прозвали «бестией Фридлем». Один из его наиболее активных сотрудников — Рихард Дибус. Все гитлеровские чиновники — из полиции, гестапо, СД, СС, гражданской администрации, партийные бонзы, фабриканты, военные — паразитировали за счет гетто, грабили его, вывозили из него, что попадало им под руки. Местные и кенигсбергские чиновники часто привозили своих жен и других родных для отбора «трофеев» на месте. К. Канарис после каждого посещения Белостока вывозил из гетто целые вагоны ценных предметов. Его замок в Восточной Пруссии был набит картинами и коврами, роялями и мехами, другими ценностями, конфискованными в гетто. По свидетельствам очевидцев, он был так жаден, что не пренебрегал даже парой сапог! Так поступали и другие гитлеровцы, имевшие доступ к гетто.

При переселении в гетто сильно уплотняли семьи, живущие на его территории. На улице Ченстоховской жила сестра мамы, тетя Лиза, с мужем и сыном. Мы переехали в их квартиру. Она находилась на третьем этаже трехэтажного дома. Тетя Лиза, ее муж и сын разместились в первой комнате. Мои родители и я спали в проходной, а Бася с Мирой заняли маленькую последнюю комнатку. Вскоре нас уплотнили и в последнюю комнатку поселили женщину с взрослым сыном. Таким образом, в небольшой квартире оказалось уже десять человек. Нередко в такого размера квартирах жили по двадцать и более человек.

Перемены в жизни были столь крутые, что осознать их не получалось! Вчера мы были свободными людьми, а сегодня низведены до положения рабов. Я уже упомянул об обязательных желтых звездах. Кроме того, за пределами гетто евреи не имели права ходить по тротуарам, а только по мостовой, словно скот или лошади. Вне гетто евреи не имели права появляться без разрешения, двигаться обязаны были только в колонне рабочих или в сопровождении немца — представителя ведомства, в распоряжение которого были предоставлены рабочие. Вести колонны немцы часто передоверяли бригадиру, то есть старшему рабочему, назначенному ими. Все население гетто обязано было работать, внутри гетто или вне его. Без работы человек был обречен на голодную смерть. Отец заслуженно пользовался в городе авторитетом человека высоких нравственных принципов, бессребреника. Поэтому я не удивился, когда ему предложили заведовать пекарней. Отец, подумав, дал согласие. Став заведующим пекарни, он домой никогда не приносил лишнего грамма хлеба. Мы получали его по карточкам, как все. Мать, у которой здоровье всегда было слабым, еще больше сдала, особенно после гибели брата. Она осталась дома и вместе с тетей Лизой вела домашнее хозяйство, что в создавшихся условиях требовало немалого искусства. Мясо практически исчезло, на второе обычно были овощные котлеты (если удавалось достать овощи).

Для Баси смерть Павла была тяжелым ударом. Она решила пойти работать санитаркой в инфекционную больницу. Это было опасное занятие — в больнице было отделение для тифозных больных. Однако никакие уговоры не помогли. Иногда складывалось впечатление, что она ищет смерти. У Баси было удивительное сочетание деликатности и твердой решимости, о которой трудно было догадаться, глядя в ее голубые мечтательные глаза.