Вера Флоренская - Моя жизнь

Теперь о детях. Когда мы приехали, мы знали, что есть советская школа. Но нам показалось глупым, чтобы дети говорили и учились по-русски, живя во Франции, и Леня пошел в городскую соседнюю школу, где Леньку немедленно приняли. Выдали бесплатно учебники, взяли за горячие завтраки какие-то немыслимые гроши как с иностранцев (своим бесплатно). Ленька среди французов выделялся ростом и силой. Немедленно взял под защиту какого-то малыша слабенького, которого обижали. Тот от него не отходил ни на шаг во время перемен. Подходит к Леньке мальчуган тоже лет десяти и говорит: «Я фашист, а ты – я знаю – коммунист, давай дружить». Преподавание было самое примитивное. Например, историю учили так. Задавали две страницы учебника учить наизусть. Леньке было трудно из‐за языка. Но зато болтал по-французски с каждым днем свободнее. Прошло десять дней, в торгпредстве узнали, и все захотели отдать своих детей во французские школы. Вызвали моего дорогого в партком и велели вернуть сына в лоно советской школы. Она находилась на самом верхнем этаже торгпредства. Преподавали там жены специалистов, которые к педагогике не имели никакого отношения. Ленька в такой обстановке совершенно растерялся. Например, он должен был отвечать по естествознанию: что такое кошка? Это животное с четырьмя ногами, круглой головой и длинным хвостом. До сих пор помню. Ему стали ставить плохие отметки. Я пошла к заведующей и сказала: «Видимо, здесь очень способные дети. Мой сын в Москве был отличником, а здесь чуть ли за недоразвитого считается». Леня стал получать пятерки. Какой же французский язык? Оля – немного в госпитале, Леня – немного во французской школе. Остальное на уроках французского языка, который преподавала тоже одна из наших. Но ничего не поделаешь! Олечке не было семи лет, но ее приняли в подготовительный класс, так как дома ее не с кем было оставить. Ландлеры жили в том же доме или рядом. У них была дочка Мария из третьего класса. Она заходила за ребятами, и эта троица шла через самые населенные места Парижа с улицы Клиши через площадь Мадлен до торгпредства на улице де ля Виль Левек. Тогда было правило: идут дети – ажан [84] Ажан – французский полицейский. в крылатке поднимает белую палочку. И дети шли спокойно. Обратно из школы они покупали разные леденцы, жареные каштаны, заходили в дневные кино, смотрели по два сеанса Микки-Мауса (похождения мышонка), словом, наслаждались жизнью. Трудились все. Однажды в стенгазете, выпущенной к какому-то празднику, была статья: «Гинцбурги разорили местком». Дальше перечислены премии: Олечке – книга, Ленечке – книга, Лене большому и мне – тоже какие-то премии. Летом детей вывозили из Парижа, так как дышать было нечем.

С улицы Клиши мы переехали в Порт-Отей около Булонского леса. Там была пустая квартира. Нам из торгпредства дали колченогие кровати, стол, несколько стульев. Но воздух был лучше. Одно лето детей отправили со школой в Нормандию на море. Приехали мы навестить своих детей. Они были все на берегу на прогулке. Дети играли в песке. Ищу свою дочь, ищу вокруг, вдруг вижу: на берег набегают большие пенистые волны. Недалеко от берега стоит наша Олечка спиной к волнам, съежившись, и с наслаждением ждет, когда ее ударит волна. У меня помертвело все внутри. Волна отходит, появляется Олечка, отфыркивается, хохочет и снова встает в позицию, ожидая следующую волну. Услышав мой вопль, она мчится навстречу – веселая, мокрая – с воплями радости. Ленька спокойный – радуется сдержанно. Здесь мы только и видели деревенских французов, пока ждали поезда. Нас угощали на клетчатой скатерти креветками, яблочным сидром.

Второе лето мы сняли домик в Медоне. И отпуск там проводили. У нас у всех были велосипеды, и мы очень много времени проводили в поездках по окрестностям Медона. Леня был очень увлекающимся человеком, азартным. И вот ему вздумалось ехать нам всем в Версаль на велосипедах. Всего двадцать км! Он всегда рассчитывал только путь до цели, а обратный путь в расчет не брал. Обычно у меня хватало разума охладить мечты. А тут Версаль! Мы поехали рано утром. Леня большой и Ленька маленький, оба отчаянные велосипедисты, мчались вперед, а мы с Олечкой потише сзади. Они или нас дожидались, или возвращались за нами. Олечка на своем красном велосипеде (школьный) в красной курточке с развевающимися золотыми кудряшками, видимо, производила впечатление, потому что в одном селении группа молодежи кричала ей вслед: «Красная шапочка!» Очарованные, восхищенные, мы ходили по Версалю в полном изнеможении, дети и я, а Леня все стремился вперед. Еле его уговорили ехать домой. Приехали поздно вечером. На другой день я не могла встать из‐за сердца. С детей как с гуся вода, и Леня тоже прекрасно перенес. Через несколько дней я тоже пришла в себя. В плохую погоду или когда уставали, Леня нам читал по-французски Малó «Без семьи» [85] Популярная детская книга (1878) французского писателя Гектора Мало о мальчике Реми, который ищет семью. . Читал он прекрасно, и мы с ребятами заслушивались. Это прекрасное произведение вызывало у детей горячее сочувствие к Реми. Мне кажется, это они тогда поняли, что такое иметь «горячий суп» каждый день. В жизни им тоже пришлось часто хотеть «горячего супа», которого не было. Это были прекрасные дни нашей жизни. Медон был совсем пустынный очень уютный городок. Днем из него уезжали на работу в Париж, вечером сидели дома. Так что нам с французами не пришлось обмолвиться ни словом, кроме хозяйки, которая открыла нам дверь, пересчитала посуду, дала подписать договор, что мы в целости и сохранности… и т. д. И второй раз ее видели, когда уезжали. Она взяла с нас деньги за разбитую чашку, и мы расстались. Однажды мы с Леней провели неприятную ночь. Дети спали. Мы тоже уже собирались ложиться, когда нам показалось, что по улице проехало что-то странное. Мы погасили свет, подошли к окнам. Открыть мы их побоялись. По мостовой сплошным потоком бесшумно, без фар двигались легковые машины. Слышен только был шум шин об асфальт. Потом они остановились. Видимо, впереди был затор. Из машин выходили мужчины и молча шли вперед. Все-таки слабый гул голосов откуда-то слышался. К рассвету все уехали так же тихо. Утром мы узнали, что был нелегальный съезд фашистов «Круа де фэ» [86] «Croix de Feu» («Огненные кресты» ( фр .)) – крайне правая националистическая лига, созданная в 1927 г. как объединение ветеранов Первой мировой войны и преобразованная затем в военизированную организацию. Распущена в 1936 г. .

Вернулись мы в Париж. Взяли на помощь по хозяйству приходящую женщину. Это была Антуанетта. Это была маленькая очень изящная женщина, всегда хотя и бедно, но по-французски со вкусом одетая. Я иногда выходила на балкон, чтобы посмотреть, как она идет к нам. Она родилась в деревне. Когда ей было пятнадцать лет, ее изнасиловал помещик, она забеременела, родители выгнали ее из дома, она уехала в Париж, здесь стала проституткой, не такой, что стояли на улице или в публичном доме, а переходила с рук на руки. У нее росла дочка. Когда ей было тридцать три года, она стала бабушкой, с дочерью она не ладила, так как та ревновала ее к своему мужу. Антуанетте было около сорока лет, и она уже не годилась к своему ремеслу. В сумочке она носила карточку своего последнего покровителя – какого-то коммивояжера с противной физиономией, который ее бросил и о котором она говорила с нежностью. Вот ей и приходилось подрабатывать у нас. Она была очень честная, очень добрая, приветливая и тактичная. По дороге к нам в метро она просматривала светскую газету. Нам сообщала новости: какая графиня на балу была в каких изумрудах и какой князь женится на ком. Мы все ее любили. Мадам Ботнэ была старуха француженка, толстая-претолстая, всегда в каких-то черных одеждах. Она прибилась к сотрудникам торгпредства, давала по дешевке уроки французского языка, шила на детей, оставалась домовничать. Всячески зарабатывала деньги. Она приходила на урок, просила кофе, перед ней ставился большой чайник с кофе. За урок она выпивала чашек семь-восемь. Больше сплетничала. У Лени была хорошая настоящая учительница французского языка. Он занимался на работе. Ребята учились французскому языку так же, как в СССР, то есть четыре раза в неделю по часу. Научиться говорить по-французски в таких условиях было трудно.