Ева Мозес Кор - Близнецы Освенцима. Правдивая история близнецов доктора Менгеле

Первые пару дней мы с Мириам плакали не переставая. Но мы быстро поняли, что слезами тут не поможешь. Мы старались быть бесчувственными. Мы словно омертвели.

Главное было выжить. Мы знали, что обязаны жизнью экспериментам. Из-за счастливой случайности природы.

Жизнь в Освенциме можно сравнить с автокатастрофой, которая длится вечность. Каждый день происходило что-то ужасное.

В течение первых двух недель нас с Мириам побрили налысо. У нас, как у всех остальных в бараке, были вши. Вши, как я тогда узнала, откладывают личинки в человеческих волосах. И могут перемещаться с одной головы на другую. Единственный способ избавиться от них – помыть голову специальным шампунем и каждый день причесываться частым и острым гребешком. У нас ничего из этого не было, поэтому вши распространились по всем людям, кроватям и одежде, и спастись от них было невозможно. Вши и гниды поселились в наших одеялах, матрасах и платьях. Мы все постоянно чесались. И вши никуда не делись даже после бритья! Мы с Мириам снимали вшей друг с друга и старались придавить их ногтями.

Раз в неделю мы пользовались еще одной привилегией близнецов – душем. Каждая из нас получала по куску мыла, и мы шли раздеваться в огромную душевую, и мылись, пока нашу одежду дезинфицировали. Позже я узнала, что химикат, которым обрабатывали нашу одежду – циклон Б, – использовался в газовых камерах Освенцима. Нацисты мешали циклон Б в форме серо-синих таблеток с синильной кислотой и диатомитом, чтобы убивать сотни людей в газовых камерах. Его запах я и почувствовала в первый день в лагере – его и запах горящей плоти. Такое никогда не забудешь.

Мы с Мириам держались вместе, как и всегда. Прежде чем пойти в душ, мы вставали в ванну, наполненную беловатой жидкостью. Она обжигала ноги и оставляла на них красные пятна. Иногда надсмотрщики протирали наши тела и головы, обжигая глаза дезинфицирующим средством. Сорок-пятьдесят близнецов мылись одновременно. Доктор Менгеле хотел, чтобы мы оставались чистыми, и иногда говорил ассистентам, что надо почистить наш барак.

Но грязь и вши всегда к нам возвращались через лагерь, и мы просто старались совладать с ними, как могли.

Как-то раз мы увидели в душе мальчиков. Помню, как я посмотрела на них и подумала: «Какие они тощие. Хорошо, что я так не выгляжу». На самом деле я, скорее всего, именно так и выглядела. И Мириам тоже. У нее впали глаза, можно было пересчитать все косточки через кожу. Но я не чувствовала себя тощей и жалкой. Мне надо было верить, что я сильная.

Доктор Менгеле составил расписание, которому все были обязаны следовать. Три раза в неделю мы под конвоем шли в лабораторию в Освенциме, где поводились исследования, высасывающие из нас все жизненные силы. Еще три раза в неделю мы проводили весь день в лаборатории в Биркенау, где делали анализы крови. Дни сливались в один. Каждое утро после переклички в наш барак приходил Менгеле. Он с улыбкой называл нас « meine Kinder » – мои дети. Кому-то из близнецов он нравился, они называли его дядя Менгеле. Я не была в их числе. Он вселял в меня страх. Даже тогда я понимала, что он не хотел заботиться о нас, как настоящий доктор.

По вторникам, четвергам и субботам мы ходили на анализы крови. Мы с Мириам садились на скамейку с двумя другими близняшками. Нам перетягивали предплечья обеих рук тонкими и гибкими резиновыми жгутами. Каждым ребенком занимались два человека. Доктор втыкал иглу в мою левую руку, чтобы взять кровь, набирал пузырек и снова втыкал иглу. Я видела, как чьи-то руки уносили ярко-красные пузырьки моей крови. Помню, я думала: «Сколько крови я могу потерять, прежде чем умру?». Пока происходил этот процесс, доктор вкалывал мне что-то в правую руку. Он воткнул пять игл, не вытаскивая первой. Что он вводил в мою оставшуюся кровь?

Я ненавидела эти уколы. Но я не давала себе кричать от боли, я не хотела показывать нацистам насколько мне больно. Поэтому я просто отворачивалась, считала, сколько игл в меня воткнули и ждала, пока все кончится.

Мы с Мириам не говорили об уколах, возвращаясь в барак. Для меня инъекции были расплатой за то, что я все еще жива: мы отдавали им кровь, тела, гордость, достоинство, а в обмен получали возможность прожить еще один день. Не помню ни одного случая, когда кто-то из детей пытался сопротивляться.

Тогда мы не знали, какова была цель эксперимента, и что нам вводили. Позже выяснили, что доктор Менгеле специально инфицировал некоторых близнецов опасными болезнями, от которых они могли погибнуть, – например скарлатиной, и затем вкалывал какие-то препараты, чтобы проверить, помогут ли они уничтожить инфекцию. Некоторые инъекции вводились с целью изменить цвет глаз. Уже после освобождения девочки постарше рассказали нам, что Менгеле отводил их в лабораторию, чтобы перелить им кровь от мальчика, а их кровь затем переливали мальчикам. Менгеле хотел найти способ превращать мальчиков в девочек и девочек в мальчиков. А некоторым мальчикам Менгеле отрезал половые органы в попытке узнать, получится ли мальчиков превратить в девочек. Многое из этого я узнала сорок лет спустя. Один из мальчиков умер прямо в кровати, рядом с братом. Мальчик чувствовал, как остывает тело его близнеца.

Поговаривали, что шесть пар близнецов забрали в лабораторию, чтобы убить. Я ни разу не видела, как кого-то убивали, только знала, что некоторые близнецы исчезали. Со временем мне стало известно, что слухи не врали, близнецы и правда умирали от экспериментов. Нам просто говорили, что они «заболели». Вскоре Менгеле заменял их новыми парами близнецов, только приехавших в лагерь. Вот каким было отношение к самым привилегированным обитателям Освенцима. Даже к любимчикам Менгеле не относились по-человечески. Нас всегда можно было заменить.

А вот наши чудесные бордовые платья были незаменимы, но они так заносились, что перестали быть на себя похожими. Нам дали одежду, но она была сшита для взрослых женщин, так что нам с Мириам пришлось подвязывать платья на талии, чтобы они не упали. В верхней части платья мы хранили все, что может нам понадобиться – металлическую чашку или вчерашний кусок хлеба.

По утрам после анализов крови и перед перекличкой, мы помогали ухаживать за самыми маленькими. Рядом с нашим бараком было пространство, огражденное проволокой, там мы играли с малышами. Девочки постарше научили нас с Мириам вязать. Мы отрывали кусочки проволоки и распрямляли их о камни. Это был долгий процесс. Затем мы заостряли кончик, затачивали его о камень, чтобы получались вязальные спицы. У одной из близняшек был старый свитер, мы его расплели, чтобы получить пряжу. Девочки по очереди вязали, пока пряжа не кончалась, а как только это происходило, вязание распускали и начинали все сначала. Нашей целью не было связать шапку, шарф или носки – вязание просто помогало нам отвлечься от реальности.