Михаил Талалай - Княжна Голицына – принцесса моды

Топация и Игорь Маркевичи, Рим, 1950-е гг.

Увидев меня грустной, графиня спросила о моих проблемах. Я объяснила, что, видимо, не смогу быть на балу, поскольку у меня нет подходящего платья. На празднике по случаю 18-летия молодого Бонкомпаньи мне просто необходимо длинное платье. Тогда она сказала: «Не отчаивайся, я познакомлю тебя с тремя портнихами, они прибыли из Пармы. Я отнесла им платье, которое купила в Париже, чтобы они сшили такое же, и они с этим отлично справились. Увидишь, мы сможем что-то сделать». Портнихи, сестры Фонтана, все еще работали у нее на дому и изготовили для меня действительно отличный костюм. Графиня Каэтани дала мне несколько советов, я не хотела иметь традиционное платье, полагающееся для дебютантки, мне хотелось облегающее платье с красивым декольте. Я выбрала ткань небесно-серого цвета, слегка переливающуюся, и мне сшили из нее костюм широкий и длинный со спины и более короткий спереди, очень остроумного покроя. Идеи были мои, а сестры Фонтана осуществили их на удивление хорошо. Дзое, Миколь и Джованна Фонтана родились соответственно в 1911, 1913, 1915 годах, в Траверсетоло, в 18 километрах от Пармы [56] Года смерти: Дзое – 1979; Миколь – 2015; Джованна – 2004 . От своей бабушки Зейде они научились портновскому искусству и осваивали его в мастерской своей матушки Амабиле до той поры, как решились испытать свое счастье в Риме. Сначала Дзое работала в семье Дзекка, Миколь в – небольшой мастерской на виа Кола ди Риенцо, а Джованна дома делала кайму. В 1938 году Дзое уволили из дома Дзекка и она, найдя работу в доме Баттилокки, за короткое время стала там первой портнихой. Через некоторое время, однако, ее уволили и оттуда, подозревая, что она сманивает клиентов. Тогда сестры решили создать свое предприятие и сняли помещение на улице Эмилия, которая выходит на улицу Венето.

Сестры Фонтана, Рим, 1940-е гг.

Я была довольна, теперь можно было появиться в обществе в костюме, который мне очень нравился. На празднике меня ожидал большой успех, главным образом благодаря молодому кирасиру. Однако должна заметить, что на этом вечере он произвел впечатление и на многих замужних женщин, и мне пришлось понервничать! В то время у Карло была подружка, довольно известная актриса, чье имя я не стану называть. Я училась, и меня постоянно держала под контролем мама, поэтому видеться нам было крайне трудно – в лучшем случае на полчаса, после университета, посреди улицы. И он продолжал проводить время с другой, которая ревновала его и закатывала бесконечные сцены.

По натуре я не ревнивая, а скорее собственница. Если вещь моя, то она моя, почему я должна делить ее с другими? Я помню многих мужчин, которые любили меня, но у них оставались воспоминания о других пережитых ими историях. И они не понимали, отчего я придаю такое значение этим историям. Я не думаю, что ревность является составной частью любви. Да, это ее компонент, но скорее всего – это чувство собственности. По крайней мере, для меня это так. Если я действительно люблю, я хочу, чтобы этот человек был моим, я не соглашусь делить его с кем-то. И это верно в отношении всего, что меня окружает: предметов, одежды, любой вещи. Если это мое, оно должно мне принадлежать полностью. Это нелогично, я знаю. Но врожденные свойства характера толкают меня к этому отчаянному желанию обладания. Даже самая большая любовь кончается, как только я чувствую, что любимый человек уже не так ко мне привязан, как я того хотела бы. Я не терплю компромиссов, не до конца горячих чувств, ничего, что ставит отношения на другую ступень. Именно потому, что сама я отдаю всё. Возможно – это очень русская часть моего характера: все знают, что с нами, русскими, нелегко иметь дело, что мы всегда стремимся к крайностям. Я излишне сентиментальна, вплоть до абсурда. А когда ты так сильно все переживаешь, ты всегда страдаешь, тебя охватывает тревога. А к чему все это приводит? Каждый раз тебе же и приходится страдать. Но так уж я устроена – мои любовные увлечения всегда оставляли глубокий след в моей душе.

Закончив школу, я поступила на факультет политических наук Римского университета. Я мечтала о карьере дипломата, хотя женщинам этот выбор был противопоказан, хотела я быть и переводчицей, представляя себя на международных конференциях. Так или иначе, моей самой большой мечтой было путешествовать, узнать мир и людей. Я не хотела сидеть и задыхаться взаперти. Продолжали интересовать меня и «тряпки» – так я называла одежду. Меня очаровывали модели, созданные ведущими мастерами: я вырезала иллюстрации из женских журналов и мечтала переделать эти платья, сделать их в тех тонах, которые были к лицу моим подругам и синьорам, с которыми была знакома мама.

Я начала посещать салон княгини Изабель-Элены Колонны. В девичестве она имела имя Сурсок, и оно говорило не только о ее сирийском происхождении, но и о склонности к интригам [57] Изабель-Элена Сурсок, в замужестве княгиня Колонна (Sursock in Colonna, 1889–1984), считавшаяся в Риме «византийского происхождения», в действительности, – ливанка. . Она вышла замуж за римского князя дона Маркантонио Колонна ди Пальяно, одного из папских помощников, родственника нескольких пап. Это был мужественный человек, отличавшийся резкими манерами и типичным римским выговором. Если его семья была богатой, то не меньшими богатствами владела и семья Изабель. Мне было лестно получать приглашения от Изабель, которая хотела видеть меня и потому, что я дружила с ее сыном Аспрено, и потому, что я была русской княжной, владевшей в совершенстве французским и английским, а также русским и итальянским языками, была спортивной и хорошо умела поддерживать беседу, словом, была незаменимой на светских раутах. Ее салон был одним из самых престижных в Риме, он был центром политической жизни того времени. Там я встретила Галеаццо Чиано, он возглавлял министерство пропаганды и печати (в дальнейшем – министерство народной культуры), а в 1936 году был назначен министром иностранных дел Италии в правительстве Муссолини. В апреле 1930 года Чиано женился на дочери Муссолини Эдде.

Князья Маркантонио и Изабель Колонна

К Изабель приходили политики, немецкие послы, министры, многие из них ухаживали за мной. Княгиня была очень умной женщиной, настоящей личностью. Она питала ко мне большую симпатию и, наверно, желала, чтобы я вышла замуж за кого-нибудь из дипломатов, которые приходили к ней, для этой роли, как ей казалось, я вполне подходила. Немецкий посол Ран настойчиво предлагал мне поработать у него, но я об этом даже и не думала. Изабель также была связана большой дружбой и с Сильвио Медичи, которому предстояло стать моим мужем.