Константин Ливанов - Записки доктора (1926 – 1929) [litres]

«Как есть вся больная! А тут заставили грамоте ходить учиться… Сижу – как есть ничего не понимаю, голова кружится, совсем падаю!.. Дома ребятишки голодные. Муж бросил. Говорю, что больная, и бумагу из домкома показываю – так не верят; принеси, говорят, записку от доктора. Три повестки получила – совсем измучили!»

«Хвораю от расстройства: сын 18 лет совсем от рук отбился».

«Такой страм развели: в кажной деревне кабак! Напился пьяный, похмелиться надо: в любую деревню иди – везде самогон. Уж так мы недовольны за это на правительство!»

«Чай пью, пищу всякую ем – а всё не дюжаю!»

«Уж вы не обессудьте за крест-то на мне: мы, деревенские, ещё в крестах ходим – не как в городах».

Фамилия: Латынкина.

«Ничем никогда не занимался, не служил: единственное занятие – производил на свет детей» (жена – о муже).

Фамилия: Хныкина.

Девочка трёх лет говорит: «А ты сто зе посмотрел у меня одно горлыско, а ты посмотри и зывотик и головуску, всё-всё посмотри!»

«Наша работа известная: или в огнесклад, или на тряпку – никакой другой работы для нас, баб, нет!» [73] В Зачеремушной части Рыбинска в 20-е годы прошлого столетия размещались два предприятия, где использовался преимущественно женский труд: военный склад-арсенал («огнесклад») и артель по сбору и переработке вторичного сырья. Речь идет именно об этих предприятиях. .

«У нас вся деревня, все восемь домов, – и все Носопыркины».

«К вам попасть-то больно трудно – не легче, чем на тот свет!»

Ноябрь и декабрь 27 года

«А не дадите ли мне чего-нибудь волосы перекрасить: хотелось бы как-нибудь помоднее?!»

«Всё жили хорошо с мужем, шесть лет жили по-Божьи – а теперь дурака валяет – то дерётся, то пьёт, то хулиганит».

«Нельзя народу существовать при таком положении… Судите сами: семья – семь человек, работы нет – просто ума не приложу, как существовать будем… Нет, в таких рамках народ не может жить!»

«Пища у нас очень плоха – один только хлеб. Найдётся когда луковка, так уж это большая радость… Посыпешь сольцой и поешь, и Бога поблагодаришь!»

«Детки к баушкам расположены лучше, чем к маткам».

Грузчики – десять человек – разгружают 4 вагона ржи в сутки (по 250 мешков в каждом вагоне – всего 1000 мешков). Из них двое зашивают мешки, двое насыпают зерно в мешки, остальные – таскают. Получают каждый не свыше 40 рублей в месяц. На каждого носильщика приходится около 750 пудов груза в день.

«Потрудитесь, товарищ Ливанов, осмотреть меня: страдаю головными болями и вообще желаю весь осмотреться». – «Но ведь вы ко мне на приём не записаны, без записи я не могу вас принять». – «Какие ещё тут записи, я работать не могу, у меня голова болит, и весь я нездоров!..» – «Понимаю, но нужно соблюдать заведённый порядок: нужно записаться в очередь к врачу – ко мне не попали, запишитесь к другому: он вас примет, может быть, и вне очереди». – «Прошу без наставлений – я сам знаю, к какому доктору идти, и требую, чтобы вы меня осмотрели!» – «Я уж вам сказал, что не могу вас принять и почему, уходите, не отнимайте время у записанных…» – «Так-так, по-ни-маю! Это тебе не нравится, что я назвал тебя товарищем… Так и запомним: контр-ре-волюция, значит!..» – «Вы что же, сюда пришли провокацией заниматься? Убирайтесь вон!!» – «Ах вот как, я, значится, провокатор, по-твоему, – ну хорошо же, я тебе припомню, милый друг! (Грозит пальцем.) Ты у меня всю жизнь будешь помнить, как я тебе отомщу».

Отец семейства жалуется на боли в области сердца. Боль чаще появляется после еды. Высказывает опасение, что в пищу ему домашние кладут что-нибудь для отравы. Подозревает в этом своих детей: «Не нравится им, что я наставляю их, как надо жить по-христиански».

«Нынче дочерей-то выдавать замуж одно горе… Уж такая молодёжь, такая молодёжь – что хуже нельзя!.. Выдаём замуж, а сами знаем, что через неделю, много две, домой явятся… Без благословения церкви – уж какой же это брак!.. Просватали этта дочку… Скромненько таково – чтобы не обиделся – говорю жениху-то, что хорошо бы повенчаться в церкви… да и благословить желалось бы иконой заступницы… А он только зубы оскалил да и говорит: “Благословить хочешь, так возьми лопату и помахай: всё равно один толк – что лопата, что икона!..” Уж так теперь прискорбно, что и сказать нельзя. Не свадьба у нас, а похороны: детей своих, вымоленных у Бога, хороним!»

«Один сын расстрелян, другой пропал на фронте, третьего в остроге замучили… Учим, учим – только подняли всех: всех лишились!.. В городе жили – всё обрали, в деревню переселились – и здесь кругом обобрали!»

«Мужу 60 лет, мне – 54. Мужа отовсюду гонят: прослужил в финотделе 2 года – выгнали по сокращению; поступил в транспорт – выгнали; в театр сторожем – выгнали; ещё где-то и ещё – и опять выгнали. Купили на последние деньги машину: я шью верхнюю одёжу, а муж ходит на Горку [74] Горка – Вшивая Горка, площадь в Рыбинске, где располагался вещевой рынок. продавать… Обложили налогом – 300 рублей. С трудом превеликим заплатили, задолжали. Теперь прислали ещё повестку – доплатить 80. Всех денег в кармане 5 рублей. Продавать нечего. Не спим, не едим. Просто ума не приложим, что делать! Места не дают; чтобы не умереть с голоду – стали работать, а теперь налогом донимают!»

«Во всей ломота и щемота… и под ложечкой, и в животе, и в пахах… и в заднице щемит, и в проходе; скажи – везде: снутри щемит, сверху щиплет!»

«Так, вверху всё как будто здорово, зато вся нижняя квартира никуда не годится. Абортами испортила».

«Хоть бы вы пожили подольше – пошли вам Бог здоровья! – а то, в случае чего, весь народ обревётся об вас».

Февраль и март 1928 года

Пожилая девица. Воспитывала племянника: вырастила, женила. Когда женился, потребовал раздела. Отдала ему корову и избу. Самой ничего не осталось. «Вот и живу у него вроде как в прислугах, а теперь и вовсе гонит вон».

«Вы не пугайтесь, если к вам придёт мой муж справиться о моём здоровье». -? – «А он, видите ли, служит в ГПУ».

Мать привела дочь, отравившуюся уксусной эссенцией (повод – «обиды» от пьяницы-мужа).

«Часто находит на меня волнение: всё представляется, что к жене кто-то ходит».

«Посмотрела в бумажку (с рентгеновским исследованием), ничего не разобрала, вижу только, что буквы “Р” нету; ну значит, слава Богу, раку нету, – и успокоилась!»

«Что-то у меня всё бегает в животе: глисты, што ли, или токари?» – «Это что ещё за токари?» – «А я и сама не знаю хорошенько: в народе говорят – токари какие-то!»

«Муж всё ворчит – можно давать ему валерьянку?»

«Дали мне лекарство: ну скажите как есть – чистая вода, бассейная!»

«Уж только бы мне поправиться – уж я тебе летом цветиков предоставлю, веников навяжу: чего только твоей душеньке пожелается, ни в чём отказу не будет!»