Андрей Дельвиг - Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг. [litres]

В январе 1857 г. была дана частному обществу концессия на окончание постройки Петербурго-Варшавской железной дороги с ветвью к прусской границе, на постройку Московско-Феодосийской и других железных дорог, всего протяжением до 4000 верст, и на их эксплуатацию. Обществу этому дано название Главного общества российских железных дорог {592}{(Grande Société des chemins de fer russes)}, название, многим показавшееся странным. Главными учредителями, а впоследствии и деятелями этого общества были французы, и слово Grande Société [137] напоминало Grande armée [138], с таким торжеством вступившую в Россию в 1812 году и которой изгнание стоило стольких жертв. Спустя четыре года, пришлось изгонять французов, деятелей означенного общества, что также не обошлось без жертв. В Именном Высочайшем указе, при котором была объявлена означенная концессия, было, между прочим, объяснено, что для устройства сети железных дорог в России найдено необходимым призвать не только капиталы, но и знание из Западной Европы. Последнее было выражено так, что оно не могло не оскорбить русских инженеров путей сообщения, которые без участия иностранцев уже построили железную дорогу между двумя столицами. Проект указа был, конечно, составлен Чевкиным, на которого за это и пало неудовольствие русских инженеров; старшие из них приняли французов, главных деятелей общества, с радушием, вспоминая с уважением своих французских наставников {и учителей, о которых я подробно говорил во II главе «Моих воспоминаний»}. Но старшие русские инженеры не соглашались принять обязанности низших деятелей общества, учредители которого первостепенными и второстепенными деятелями назначали французов. Имея в виду скорое окончание работ по водоснабжению Москвы и не предвидя в государственной службе по путям сообщения для себя занятий, я готов был поступить в Главное общество железных дорог, надеясь при этом получить и содержание, которое могло бы обеспечить мое существование.

Члены Совета Главного общества российских железных дорог. Сидят (слева направо): С. В. Кербедз, А. И. Левшин, Э. Т. Баранов, Н. М. Ламсдорф, И. Н. Колесов, Н. И. Липин. Стоят (слева направо): Говен де Траншер, Д. И. Журавский, С. В. Гвейер, Е. Е. Брандт, В. Д. Евреинов. Фото 1860-х гг.

Из коллекции Центрального музея железнодорожного транспорта Российской Федерации

Указ Его Императорского Величества Самодержца Всероссийского Правительствующему Сенату об учреждении Главного общества железных дорог русских. Положение об основных условиях для сооружения первой сети железных дорог в России и Устав Главного общества русских железных дорог

В феврале 1857 г. я в Петербурге передавал об этом Александру Аггеевичу Абазе {593}(впоследствии действительный тайный советник и министр финансов), назначенному членом совета управления Главного общества и пользовавшемуся в управлении некоторым влиянием, но мои с ним переговоры ни к чему не повели. Колиньон {594}(имевший звание главного инспектора 2-го класса дорог и мостов во Франции), избранный главным распорядителем дел общества под названием главного директора, намерен был, как сообщил мне тогда Абаза, только низшие инженерные должности предоставить русским инженерам, так чтобы между двумя работами, производимыми французами, были работы, порученные русскому инженеру, который мог бы помогать своим соседям знанием русского языка и местных обычаев.

{Я уже говорил во II главе «Моих воспоминаний», что} выбор Колиньона был неудачен. Плохой организатор, надменный, дерзкий до нахальства, неуживчивый и, сверх того, не имевший достаточно практических сведений по устройству и эксплуатации железных дорог {595}, он сумел вполне подчинить себе совет управления Главного общества, которому по уставу общества он был подчинен и которого члены, выбранные не общим собранием акционеров, а учредителями, вовсе не понимали дела. Высшие правительственные лица в России постоянно принимают иност ранцев, в особенности французов, с особенным радушием. Так были приняты Колиньон и все иностранные деятели Главного общества всеми означенными лицами и, между прочим, главноуправляющим путями сообщения Чевкиным. Колиньон и его подчиненные вообразили себя благодетелями России и учителями варваров, хотя между его подчиненными часть не имела тех теоретических сведений, которые имеет каждый русский инженер, а некоторые из назначенных к инженерным занятиям не имели и практических сведений. Деятелей вообще набирали по просьбам и рекомендации высокопоставленных во Франции лиц, так что в инженеры общества попали разные ремесленники и даже цирюльники. Немногие из рекомендованных, получая назначение инженеров, отказывались от этого назначения, выставляя свое полное незнание инженерного искусства. Тогда им говорили:

– Partez toujours pour la Russie; on у réglera votre position [139].

Вскоре дурные постройки и беспрерывные ошибки французских инженеров, и в особенности претензии Колиньона, изменили мнение Чевкина о французских деятелях; Чевкин также не отличался мягкостью характера и сговорчивостью. Замечательно, что в это время не только высшие правительственные лица, но почти все русские обвиняли Чевкина в недоброжелательстве к французским деятелям и восхваляли Колиньона и приехавших с ним должностных лиц. Эти последние, подражая своему главному начальнику, были почти недоступны для русских помещиков, подрядчиков и рабочих; когда же после долгих исканий соглашались кого-либо допустить к себе, то обращались с ним невежливо и даже грубо. Таково же было их обращение с подчиненными им русскими офицерами из инженеров путей сообщения; некоторые из них запрещали этим офицерам на планах подписываться инженерами, хотя последние приобрели в России это право на всю жизнь, окончив с успехом курс наук в Институте инженеров путей сообщения.

Вскоре появилась вражда между инженерами: с одной стороны, начальниками из французов и, с другой, подчиненными из русских, и последние начали оставлять общество, несмотря на получаемое ими большое содержание. Из русских инженеров, поступивших в общество, первый вышел инженер-капитан Тесмин н(впоследствии управлявший С.-Петербурго-Варшавской железной дорогой) по следующей причине. Тесмин был назначен в распоряжение молодого французского инженера, которому было поручено производство изысканий железной дороги по направлению от Москвы до Феодосии. Этот француз, отправляя Тесмина в Тулу, самым неделикатным образом поручал ему приготовить для него квартиру и разную домашнюю обстановку. Тесмин, вследствие этой неделикатности, с которой ему навязывали обязанности слуги, просил об отчислении его из общества.