Андрей Дельвиг - Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг. [litres]

Чевкин, при отъезде моем из Петербурга, советовал мне в Лондоне обратиться к г. Белю, как к человеку весьма умному и хорошо знающему русский язык. Я нашел Беля в конторе «Томсон, Бонар и К о»; он меня очень хорошо принял и изъявил готовность быть мне полезным. Бель приехал бедным молодым человеком в Россию, по которой много путешествовал по поручениям торговой конторы «Томсон, Бонар и К о», разбогател и сделался одним из главных участников торгового дома этой фирмы. Он прожил в России около 30 лет; во время Крымской кампании Император Николай приказал выслать его из Петербурга, подозревая в нем английского шпиона; с этого времени он поселился в Лондоне.

Торговый дом «Томсон, Бонар и К о» имел более 200 лет контору в Архангельске в своем собственном доме; при возникновении Петербурга, этот дом учредил и в нем контору, выстроив для нее дом на самом том месте, где она и теперь помещается. Оба дома в Петербурге и в Архангельске проданы во время Крымской войны. Бель хорошо говорил и писал по-русски. Впоследствии, переписываясь с ним, я в письмах моих называл его: «Карлом Фомичем». Он, перед своей смертью, попал в члены нижней палаты, о чем мечтал всю свою жизнь, но умер прежде, чем началось заседание палаты.

На другой день приезда моего в Лондон я поутру зашел в контору дома «Джемс Уатт и К о» {623}в Сити в улице Лондон-стрит, 18. В весьма небольшой и дурно меблированной комнате я нашел двух англичан, владельцев заведения «Джемса Уатта» в Coгo близ Бирмингема. Тот из них, который был помоложе и которого фамилия, как я узнал впоследствии, была Блек, говорил по-французски; он обратился ко мне с просьбой обождать. Они были заняты в это время приготовлением контракта по заказу машин для монетного двора в Ост-Индии на сумму, кажется, более чем на сто тысяч фунтов стерлингов. Вскоре Блек обратился ко мне с просьбой изложить мои требования. Видя, что дом «Джемса Уатта» получает столь значительные заказы, я усомнился, чтобы он принял мой незначительный заказ, и выразил мое сомнение Блеку, прося его в таком случае, по крайней мере, отрекомендовать мне завод, который мог бы изготовить хорошие водоподъемные машины. Блек, по выслушании объяснения о моем заказе, {что он простирается} приблизительно на восемь тысяч фунтов стерлингов, передал по-английски старику, сидевшему с ним в конторе, о моем заказе и о моем сомнении, что их дом не возьмет на себя изготовление заказа на такую незначительную сумму. Этот старик просил Блека передать мне, что они возьмут заказ не только в 8000, но и в 8 фунтов стерлингов.

Блек осмотрел со мною лондонские водоподъемные здания и указал на те, в которых стояли паровые машины завода «Джемса Уатта», устанавливавшего в это время машины на огромном пароходе «Грит-Эстерн» {624}, который мы с ним вместе осматривали. Он меня познакомил со строителем этого парохода инженером Брюнелем, сыном знаменитого строителя тоннеля под Темзой, гигантского сооружения, стоившего огромных сумм и не приносящего ни малейшей пользы. Невольно мне приходила в голову мысль, что если бы подобное сооружение было воздвигнуто в России, то правительство подвергло бы каре инженера, задумавшего и строившего это сооружение, и общественное мнение отзывалось бы о нем с самой невыгодной стороны, тогда как в Англии имя Брюнеля {625}пользуется славою. При осмотре «Грит-Эстерна» мне казалось, что и сын Брюнеля также предпринял огромное здание, которое едва ли может приносить выгоды обществу, собравшему деньги на его постройку. Я не буду описывать этого парохода, так как имеется много его описаний; скажу только, что осмотр его меня утомил до того, что после осмотра целый день отдыхал.

Блек меня убедил, что самая удобная система водоподъемных машин есть система «Джемса Уатта» с холодильником, что при этой системе можно достигнуть столь же малого употребления топлива, как и при корнуальских машинах, но что уход за машинами по системе Уатта гораздо легче. Я привез с собой проект договора на поставку водоподъемных паровых машин, который должен был заключить завод, имеющий принять на себя эту поставку. Подробности, изложенные в этом договоре, испугали английских заводчиков. Мне нужны были прочные паровые машины, поднимающие определенное количество воды в резервуар, коего расстояние от машин и высота над бассейном при них известны, и употребляющие для производства этой работы сколь возможно менее топлива. Блек полагал, что ясное изложение этих условий, с прибавлением цены за машины и сроков поставки и уплаты достаточно для составления договора, но, вняв убеждениям Беля, что подобная простота договора может не понравиться моему начальству, согласился подписать 1-го апреля н. ст. договор более пространный. Главные условия договора состояли в следующем:

А) Завод обязывался поставить две 48-сильные паровые машины с холодильными аппаратами и две 10-сильные без охлаждения. Каждая из первых двух машин, поднимая 505 т. ведер воды в сутки на высоту 84 фут. по водоводу длиной в 5 верст, должна была употреблять не более 72 пуд. каменного угля, а каждая из последних, поднимая то же количество воды на высоту 24 фута в бассейн, находящийся в одном здании с машинами, должна была употреблять не более 36 пудов каменного угля.

Б) Срок поставки машин в Москву 1-го августа, а установки одной 48-сильной и одной 10-сильной 1-го ноября 1858 г., остальных же двух тремя месяцами позже.

В) Для установки машин и обучения, как за ними ходить, завод присылает двух хорошо знающих свое дело мастеров, которые получают все содержание от завода.

Заключением этого договора я успел сделать значительную для Москвы выгоду, так как заказанные в Петербурге, оказавшиеся негодными паровые машины при действии одной 48– и одной 10-сильной машины по заключенному условию должны были употреблять в сутки: первая 5,75, а вторая 1,5 с. дров, длиной 5/4 аршина. Полагая по тогдашней цене по 12 руб. за сажень, потребовалось бы всего в сутки топлива на 78 р. Английские же машины, производящие то же действие, должны были по заключенному условию употреблять в сутки 108 пуд. каменного угля, которого тогдашняя цена в Москве была по 30 коп. за пуд, так что требовалось всего расхода на топливо 32 р. 40 к., а следовательно, ежедневного сбережения 45 р. 60 коп. На самом деле это сбережение оказалось еще значительнее, ибо английские машины требуют менее 100 пуд. в сутки, так что ежегодного сбережения можно считать до 20 тыс. рублей.

При этом следует упомянуть, что 10-сильные машины, поставленные заводом герцога Лейхтенбергского, действовавшие в продолжение 14 месяцев, – из коих каждая поднимала только 300 000 ведер воды, вместо 505 000, – употребляли каждая 2 1/4 саж. дров, суммой на 30 руб. в сутки, а сколько в действительности потребовали бы заказанные в Петербурге 48-сильные машины, неизвестно, так как они по негодности вовсе не могли быть пущены в ход.