Андрей Дельвиг - Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг. [litres]

3 июля вечером, в бытность главной квартиры в Гайтване, разослано было повеление немедля выступить к Вейцену, откуда было получено известие, что генерал-лейтенант [ Григорий Христофорович ] Засс, {о котором я упоминал в V главе «Моих воспоминаний»}, посланный для разыскания направления армии Гёргея, завязал с нею дело, при чем, по малочисленности нашего отряда, потерпел поражение и в особенности большую потерю артиллеристов. Я всю ночь проехал с походным казачьим атаманом генерал-лейтенантом Верзилиным {378}, который жаловался на нездоровье. Верзилин был со мною в свойстве; в его доме в г. Пятигорске произошла ссора поэта Лермонтова и Николая Соломоновича Мартынова, следствием которой была между ними дуэль и смерть поэта. Перед Вейценом стояла 40-тысячная армия Гёргея, которую предполагалось атаковать. Наша главная квартира остановилась в нескольких верстах, не доходя Вейцена, в деревне, в которой не было достаточного помещения для всех чинов главной квартиры. Поместив Верзилина в избе, я лег спать на земле под открытым небом. Только к следующей ночи мне устроили шалашик из древесных ветвей. На другой день нашего прихода в эту деревню Верзилин умер. В день вступления наших войск в г. Вейцен я похоронил его тело вблизи церкви означенной деревни.

4 июля утром я заходил в сараи, в которых были расположены наши нижние чины, раненные накануне в деле, в которое так некстати вступил Засс со своим небольшим отрядом против армии Гёргея. Раненых было несколько сот человек и более всего артиллеристов; увечья были ужасные; у иных не было обеих рук, у других обеих ног и тому подобное. Я в первый раз видел такую массу столько тяжко раненных людей, и понятно, какое горькое впечатление производил на меня их вид.

По осмотре этой юдоли печали я отправился в передовую линию, участвовал в этот день в перестрелке с войсками Гёргея, и на другой день, 5 июля, в сражении перед Вейценом {379}, которое заставило Гёргея отступить, а нам открыло свободный вход в город. Для преследования Гёргея, отступавшего к северу, был послан небольшой кавалерийский отряд под начальством генерал-адъютанта Анрепа, а главные силы 2-го и 3-го пехотных корпусов пошли обратно к Гайтвану и оттуда к Тисса-фюрсту.

При последнем месте назначено было перейти на левый берег р. Тейса, на которой полагалось устроить мосты из русского и австрийского понтонных парков. Для устройства этой переправы был послан [ Михаил Дмитриевич ] Горчаков, которому генерал-майор [ Эдуард Иванович ] Герстфельд предлагал взять меня с собой. Горчаков отвечал, что я имею особое поручение, из которого еще не вернулся. Когда же я явился к Горчакову, по окончании этого поручения, то он забыл приказать мне находиться при устройстве переправы через Тейсс, и таким образом я при этом не был.

Впрочем, это дело, которое по реляции кажется весьма важным, не представляло, по рассказам очевидцев, ничего особенного. По наведении мостов, был послан на левый берег Тейсса отряд с орудиями, который после нескольких выстрелов занял м. Тисса-фюрст. В темный вечер в отряде Горчакова на правом берегу Тейсса было смятение; своих гусар приняли за венгерских, вступили в рукопашный бой и несколько человек было ранено прежде, чем заметили ошибку. Мне рассказывали, что Герстфельд, в то время очень дурно говоривший по-русски, погонял нагайкой [72]австрийских солдат, не хотевших при наводе мостов идти в воду, при чем ругал их и с сильным немецким акцентом называл их проклятыми немцами. Горчаков за устройство переправы получил Андрея Первозванного, а Герстфельд за участие в этом деле шпагу, усыпанную бриллиантами.

По наведении мостов через Тейсс, 2-й и 3-й корпуса перешли в Тисса-фюрст. Здесь нашли мы несколько сильно израненных сабельными ударами наших уланских нижних чинов. Из расспросов оказалось, что, когда их полк был расположен на правом берегу р. Тейсса еще до прихода Горчакова с отрядом, они в числе до 20 человек ходили для водопоя лошадей и вдруг были окружены сотней венгерских гусар. Начальствовавший ими корнет польского происхождения приказал сдаться, но их унтер-офицер приказал сесть на лошадей и защищаться. В этом рукопашном бою все они были страшно изрублены, многие оставались на месте мертвыми, живые же перевезены в Тисса-фюрст. По взятии в плен офицера, командовавшего венгерскими гусарами, окружившими улан, при нем найдено было письмо нашего уланского корнета, из которого видно было, что последний предварял венгерского офицера о желании своем передаться венгерскому правительству, но что, во избежание ответственности за побег из армии, он хотел сдаться военнопленным и приглашал венгерского офицера окружить его и командуемых им нижних чинов во время водопоя.

По сдаче Гёргея означенный уланский офицер явился в Гросс-Вардене в нашу главную квартиру к коменданту оной Беваду, не застав которого он объяснил мне, – так как я в Гросс-Вардене жил вместе с Бевадом, – о том, как он был взят в плен. Я сказал ему, чтобы он подождал Бевада, который, возвратясь немедля, отправил его на гауптвахту, и он в тот же день предан военному суду, по решению которого на другой день расстрелян, хотя умолял, чтобы уговорили фельдмаршала не лишать его жизни. Это был очень высокий, статный молодой человек, красивой наружности. Оказалось, что после сделанной им измены, которая стоила жизни нескольким солдатам, он являлся к Гёргею, но последний не принял его, как изменника, и он отправился в венгерский отряд, бывший под начальством Бема {380}, а по рассеянии этого отряда, не зная, куда приклонить голову, решился явиться в нашу главную квартиру и объявить себя воротившимся из плена в уверенности, что у нас ничего не знают об его измене.

В Тисса-фюрсте было получено известие, что Гёргей прошел мимо 4-го пехотного корпуса на большую дорогу, ведущую в Мискольц, в котором оставались наши лазареты и разные принадлежности армии; об отряде же генерал-адъютанта Граббе долго не было известий. Фельдмаршал собрал военный совет, на котором было решено: снять один из мостов, устроенных при Тисса-фюрст, и навести его выше по Тейссу при с. Цеге, куда перейти 2-му и 3-му пехотным корпусам, затем, притянув к себе чрез означенный мост войска 4-го пехотного корпуса, со всеми этими корпусами идти на Гёргея.

Саперы, измученные снятием моста у Тисса-фюрста, в страшный жар перешли в Цеге, где немедля устроили мост. Я уже говорил, что никто в главной квартире не заботился об инженерных войсках, которые были часто бесполезно через силу утомляемы. По переходе главных сил к с. Цеге, в то время как мы ожидали перехода через наведенный мост 4-го пехотного корпуса, неожиданно было получено приказание, по обыкновению около 4-х часов вечера, всем главным силам перейти на правый берег р. Тейсса. Артиллерийские орудия, обозы, пехота, кавалерия, все это так столпилось на мосту, что прекратилось всякое движение. Задержка увеличивалась еще через то, что на левом берегу реки Тейсса перед самым въездом на мост оказались ключистые места, в которых завязали тяжелые повозки. В это время подъехал к мосту фельдмаршал; недовольный беспорядком, он накинулся на исправлявшего должность начальника инженеров генерал-лейтенанта [ Алексея Федоровича ] Сорокина, которого обругал самым грубым и неприличным образом, заключив следующими словами: