Григорий Гнесин - Воспоминания бродячего певца. Литературное наследие

– Что это за счёты там? Говори скорей… И неужели ты не поможешь мне спастись?!

– Что же я могу сделать? Я хотел бы, чтобы лучше меня убили!.. А они… они играют… на голову…

– На какую голову? – спросил я, ещё не зная в чём дело, но инстинктивно предчувствуя, что здесь и гибель моя, и моё спасение.

– Они играют на твою голову… Куда её отбросит, вправо или влево.

Волосы поднялись на голове, когда я услышал эти слова… Так вот до какого безумия, до какой жестокости могут дойти люди!.. Конечно… они правы! Ведь туловище будет разорвано пополам вплоть до головы, которая останется с одной из половинок…

И вдруг я неожиданно для самого себя крикнул:

– Ко мне! Сюда!

Все лица обернулись ко мне, и многие подошли ближе.

– Я хочу знать, имею ли я право также участвовать в игре?

Вопрос был, очевидно, неожидан и в то же время любопытен.

Безносый старик с книжкой в руках, очевидно, главный в игре, посмотрел на товарищей, подумал и ответил:

– Отчего же нет? И ты можешь. Сколько?

– Нет, подожди! – воскликнул я, чувствуя, как сердце рвётся на части, и задыхаясь от волнения. – Какая ставка у Винченцо?

Старик взглянул в книжку и ответил:

– Самая крупная. Двадцать лир – направо.

Я истерически нервно рассмеялся.

– Направо? А кто из вас поставил налево?

Несколько голосов, в том числе и сам безносый старик, подняли руки.

– Вы? – воскликнул я. – Так поздравляю вас! Вы выиграете! Слушайте, господа! Подойдите ко мне. Развяжите мне руки. Вот так! А теперь… ощупайте мою шею, и вы увидите, что, благодаря болезни, которой я страдал ещё в детстве, у меня правая сторона совершенно рыхлая, а левая крепкая; и несомненно, что левая перетянет к себе.

– Левая выигрывает! – воскликнул я в то время, как возбуждённые мечтой о выигрыше «левые» теснились возле меня, готовые уверовать во всё, что я скажу, раз это подаёт им лишние надежды.

– Эй, вы, «правые», подходите, пробуйте же! – кричал я в сторону Винченцо и его группы. Потом я остановился и громко, уверенным голосом воскликнул:

– Обещаете ли вы мне честным словом, что, если я выиграю, то моя ставка признана будет законной?

Все голоса ответили:

– Обещаем. Да!

– Так вот мои условия. Я ставлю – налево. Мне – казнённому, деньги не нужны, и моя ставка такова – голова Винченцо!

– Что? Что он сказал? – раздалось кругом.

– Да. Повторяю ещё раз. Если левая выигрывает, то вы предадите «биланчиа» Винченцо, который незаслуженно ведёт меня на казнь. Тогда, по крайней мере, действительно будет «равновесие»!

В этот момент Винченцо визгливым голосом воскликнул:

– Я не согласен! Я не хочу!

– Трус! Трусливая собака! – закричал я на него; понимая, что сейчас решается моя судьба, я ещё больше почувствовал к нему ненависть, и продолжал кричать:

– В первый раз я вижу итальянского труса. Ты умеешь посылать на смерть других, а сам боишься. Где же твоя Милла, чтобы ты мог спрятаться к ней под юбку?

Кругом начался зловещий гул и ропот:

– Как? Винченцо? Ты боишься? Ты трусишь?

– Поганая вошь! – воскликнул я. – Я с самого начала заметил, что ты не настоящий итальянец! Ты презренная тварь!

– Я не согласен! Я не хочу! Кто смеет требовать моей смерти? – вопил Винченцо.

– Мы, все мы! – ответили ему десятки голосов, и, забыв обо мне, все кинулись вязать его.

В это время уже стемнело, и я, ещё стоя на прежнем месте, увидел, как его потащили к тем деревьям, которые он сам пригибал для меня.

Вдруг, вспомнив ещё одного, кто был главным виновником сегодняшних событий, рискуя своим возгласом снова привлечь к себе внимание, я воскликнул:

– Стойте, стойте! Надо позвать Миллу! Ведь она тоже имеет право участвовать в игре!

– Да, да! Джиорджио, иди за ней!

Я посмотрел, куда он побежал. Я только сейчас заметил, что женщин, сопровождавших нас сюда, здесь уже не было. Очевидно, они где-то около, и с ними Милла. Значит, она знает, что здесь происходит!..

Пока вся группа столпилась вокруг Винченцо, – я воспользовался темнотой, накинул на себя свой плащ и шляпу и тихо подкрался к компании. Здесь творилось нечто ужасное. Винченцо, связанный, рвался из рук, ожесточенно крича, брыкаясь ногами и ещё более возбуждая этим пьяную страшную ватагу.

Но вот появилась Милла.

– Как? Ещё не кончили? – воскликнула она. Винченцо услышал её голос, и крикнул изо всей силы:

– Милла! Это меня казнят!

Но, не узнав его голоса, уверенная, что это мой крик, она смеясь ответила:

– Strada bianca! (Скатертью дорога.)

Я стоял сейчас рядом с ней, с опущенной на глаза шляпой; я видел её холодное, жестокое лицо, и сладость мести проникала в мой мозг, как живительная сила.

– Какая ставка у Винченцо? – спросила она.

– Двадцать – направо!

– Тогда я ставлю двадцать пять налево! Кутить, так вовсю! – со смехом ответила Милла и, звеня браслетами, отошла в сторону.

– Смотри, проиграешь! – невольно сорвалось с моих губ.

– Я-то? Я всегда выигрываю! – ответила Милла. В это время раздался громкий приказ: – В сторону! Отойдите все!

Почти не видя друг друга, мы отскочили назад; в тот же миг, вместе со свистом разогнувшихся деревьев, страшный безумный крик прорезал ночную тьму… и горячие влажные капли упали возле нас…

Несколько минут тишины, жуткой, холодной тишины. И потом какая-то возня там, около деревьев…

Я пошел по направлению к Милле; но вот возле меня очутился дрожащий Джиорджио и стал теребить меня:

– Ради Бога, послушайся меня! Здесь в рощице стоит лошадь, на которой приехала сюда Милла. Я довезу тебя до монастыря. Скорее… иначе они убьют тебя!

В это время среди тишины раздался голос безносого:

– Все здесь?

Десятки голосов с разных сторон ответили:

– Да!

– Левая выиграла!

– А что! – воскликнула Милла. – Я сказала, что всегда выигрываю!

Тогда я подошёл к ней вплотную, приподнял шляпу и, осветив свое лицо спичкой, холодно сказал ей:

– Поздравляю!

Милла взглянула на меня, широко раскрыла глаза и, не проронив ни звука, свалилась.

Вместе с Джиорджио, я бросился бежать, и через несколько минут мы уже скакали верхом по направлению к С.-Анджело. Мне казалось, что позади себя я слышу крики, взвизги, выстрелы. Я и сейчас не знаю – казалось ли мне, или действительно, в меня стреляли…

Через полчаса мы уже были на большой дороге, и по широкому белому пути, как безумные, летели вперёд и вперёд.

Мы оба молчали. Я сидел в седле, крепко упираясь в стремена, а передо мной сидел Джорджио и беспрестанно погонял лошадь… Наконец, впереди показались какие-то здания. Джорджио утишил ход и обернулся ко мне:

– Ну, теперь мы в городке. Я побегу обратно прямо в деревню, а ты скачи на станцию, и скорее, скорей!.. Здесь идёт всё время спуск. Если не поспешишь к ночному поезду, – остановись в гостинице «Конкордия». Но уезжай обязательно на Неаполь, а не на Пескару. Здесь тебя поймают. Прощай!