Григорий Гнесин - Воспоминания бродячего певца. Литературное наследие

Я невольно подался назад, но матрос успел хватить меня по плечу левой рукой, которую он обманно представил сильно раненной, а в действительности приберёг мне на угощенье.

Боль и злоба ещё сильнее напрягли моё внимание; сначала отскочив в сторону, а затем рискуя получить смертельный удар в шею, – я неожиданно пригнулся и, прежде чем англичанин обрушился на меня, я нанёс удар снизу в живот. Со стоном матрос свалился.

Я думал, что вакханалия уже кончилась. Но не тут-то было. За моим столом раздался крик вампира:

– Милочка! Ты весь в крови! Поцелуй меня!

Тогда какой-то пьяный матрос, проходя мимо нас, остановился против Мюзетты и крикнул:

– А не хочешь ли поцеловать меня? – И, наклонившись к ней, он сильно ударил кулаком по её груди, уже готовясь запрокинуть голову и поцеловать обессиленную девушку. В то же мгновение Фила схватила со стола толстую бутылку от «асти»; изо всей силы ударив по голове матроса, она раскроила ему череп… И белое пенистое вино смешалось с кровью и мозгами на прелестном лице вампира.

Мы бросились за водой, оттащили кровавую массу и, обмыв находившуюся в беспамятстве Мюзетту, – взяв её на руки, направились своей компанией к выходу. Было четыре часа утра.

Быстрыми шагами направлялись мы к берегу, где стояла лодка капитана. Мы налегли на вёсла и свезли Мюзетту к Эмме, которая жила близ Барра, и работала на фабрике стекла.

Часть следующего дня я провёл дома, но рука ныла, работать не хотелось… Узнав по телефону, что Мюзетту перевезли домой, я поехал к ней. Бледная, с широко раскрытыми глазами, она полулежала на кушетке в светло-розовом капоте.

– Ну, что? Как ты? – спросил я вампира, целуя маленькие, тонкие ручки.

– Ах, как больно груди!.. Как ужасно больно!.. Посмотри!

Она расстегнула капот, – и так резко, так жестоко засинело пятно на левой маленькой груди, – что у меня самого навернулись слёзы.

– Глупенькая, отчего же ты не приложишь компресса? Я сейчас тебе сделаю сам!

– Ах, они всё уже делали. Они такие хорошие, Эмма и её сестра. А мне уже всё равно. Я уже не та, совсем не та…

– Да, девочка! – ответил я. – Ты уже не вампир, ты только бедная славная детка, которую так нехорошо, так грубо обидели.

Я просидел у неё до вечера, а потом… меня опять потянуло. Ведь я-то оставался ещё ночной птицей…

– Приезжай ко мне, – телефонировал капитан, – сегодня есть три интересных места. Во-первых, – в Торре-дель-Греко… впрочем, об этом поговорим.

Я понимал, что раз он не докончил, то предстоит что-то действительно интересное, и незаконное.

Я застал у него двух знакомых каморристов, которые при мне переодевались в какие-то бальные костюмы: работа предстояла в высшем обществе.

Оставшись вдвоём, мы сели за стол поужинать; капитан объявил, что в Торре-дель-Греко сегодня ночью, на склонах Везувия казнят изменника-каморриста.

– Это интересно! Он, прежде чем умереть, должен будет выдать имена всех, кому он рассказал хоть слово из того, что знал!

– О, нет, благодарю, – ответил я. – Если судьба меня спасла от «биланчиа», и я ещё жив и могу ходить, слышать и видеть, то, во всяком случае, не для того, чтобы любоваться казнью других!

– Ты избежал «биланчиа?» – удивлённо воскликнул капитан. – А ну-ка, расскажи! Я что-то не слыхал об этом!

Когда я рассказал ему историю, уже известную моим читателям, – он только вздёрнул плечами, налил по стакану вина и, чокаясь со мной, сказал:

– Ну, брат, я не хотел бы быть на твоём месте! Ну, а теперь нам остаётся такой выбор: либо в таверну «Осьминога» или к ворам в Камальдоли. Я лично за последнее, сегодня у них интересная работа!

– А что же это, притон какой-нибудь?

– Нет! Просто на вольном воздухе собирается воровская братия и делит свои дневные заработки, причём любопытно и поучительно послушать, как они работают. А сегодня, я знаю, предстоит одно дельце, о котором они давно мечтают.

Мы допили бутылку и, в своих обычных костюмах, отправились в путь. Таверну решили оставить на завтра.

Мы проехались в трамвае до поворота улицы С.-Дженнаро и отсюда пошли пешком. Было восемь часов вечера и, как только мы вышли за черту города, нас окутал сумрак, среди которого и без того скверная дорога становилась неприятной, жуткой. По обеим сторонам постепенно поднимающейся в гору тропинки – шли кустарники и пинии.

Уже несколько раз нам встречались какие-то тёмные фигуры; они не затрагивали нас и сворачивали в боковые тропки.

– Ну вот, повернём направо, – тихо сказал капитан, – и старайся идти неслышно. Когда мы будем уже близко, подадим сигнальные свистки, а то здесь нас даже прикончить могут!

Перспектива быть подстреленным из-за угла мне совсем не улыбалась и, следуя примеру капитана, – я подвигался очень медленно и бесшумно.

Но вот вдали, среди кустарников, показался огонёк.

– Здесь! – прошептал капитан; вставив два пальца в рот, он издал резкий и странный свист. Через мгновение издалека донесся такой же. Приближаясь, мы увидели при свете костра, что по направлению к нам быстро двигались две тени. Одна из них мне показалась женской. Оттуда раздался новый свист; капитан на него ответил, уже выпрямившись и спокойно подвигаясь. Минут через пять мы встретились.

– А и ты, Ларгонаре, здесь? – воскликнула женщина. Я с удивлением узнал в ней Филу, профессию которой я только теперь узнал. Она была воровкой.

– Ну, как твоя Мюзетта? Ты её видел?

– Да, я у неё был. Она, бедняжка, совсем расклеилась.

– Мокрая курица – твоя девчонка. Если бы меня кто ударил в грудь, я бы скрутила ему руки, привязала бы к столбу и клещами выдернула бы все зубы один за другим. Ха-ха! Хотела бы я видеть, кто бы осмелился меня ударить!

Я посмотрел на красивую испанку, похожую при огне костра на колдунью из восточной сказки, – и поверил ей. Её спутником был юноша Роберто: он был её учеником и, под непосредственным руководством Филы, прошёл курс «ювелирного» мастерства, т. е. вытаскивания часов и стягивания брошек и браслетов.

Вокруг костра сидели человек шесть и жарили рыбу, от которой хорошо и приятно пахло. Мы громко поздоровались и легли тут же возле них. Разговорившись с Роберто, я узнал, что здесь лежат уже работавшие сегодня, а что в час ночи здесь соберутся и остальные, – тогда-то и пойдут настоящие рассказы. Часть публики ужинала, другие спали. Капитан о чём-то советовался с Филой, прогуливаясь недалеко от нас. Чтобы скоротать время, я попросил Роберто рассказать про их сегодняшнюю работу.

– Ну, так вот, Ларгонаре, сегодня удивительный день! На сегодня назначено было три общих дела, кроме тех, что каждый делает от себя. Наше дело блестяще удалось, если и у других так же будет, – то сегодня у нас здоровый куш…