Григорий Гнесин - Воспоминания бродячего певца. Литературное наследие

Первая постановка оперы «Навуходоносор» 9 марта 1842 года сопровождалась блестящим успехом. Публика была глубоко потрясена и до того взволнована, что у многих были слёзы на глазах. Имя Верди прогремело по залу, по коридорам и по всем площадям и улицам Милана.

<���Музыка «Навуходоносора»>

В маленьком кафе на площади близ театра Scala собрались музыканты, журналисты, люди искусства. Горячие экспансивные итальянцы, волнуясь и жестикулируя, обсуждали последнюю премьеру.

– Позвольте, позвольте: я не спорю о таланте, но ведь там больше шуму, чем музыки. Я ещё никогда не слыхал, чтобы медные инструменты стали центром спектакля.

– Да, да. Маэстро ошибся. Оперу следовало назвать не «Навуходонос – ор» (золото), а Навуходонос – Кюивр» (медь).

– Шутки шутками, а главное вы прозёвываете.

– Тише, тише. Среди нас маэстро Доницетти 48 48 Гаэтано Доницетти (Donizetti; 1797–1848). . Представим ему слово.

– Просим, просим.

– Друзья мои. Что в опере много шума – это правда. Но что такие музыкальные страницы, как хор первого действия или проповедь Захарии войдут в мировую литературу, как классические – это вне всякого сомнения. Я лично приветствую Верди, как крупнейшее музыкальное явление.

– Браво, браво, маэстро.

– Браво, Верди.

– А я скажу ещё следующее: не забудьте, господа, что и мы находимся в Вавилонском плену, у австрийских навуходоносоров, и я приветствую всякого, кто напоминает нам о нашем рабстве.

– Браво! Ура! Да здравствует Верди!

Импресарио Мерелли оценил успех оперы по достоинству и предложил Верди новые условия работы; по новым обязательствам число опер, которые должен написать Верди для театра, не обусловлено, и определение гонорара предоставляется автору.

Верди сидел в будуаре примадонны театра Джозефины Стреппони 49 49 Джузеппина Стреппони (Strepponi; 1815–1897) – сопрано. , так способствовавшей своим замечательным исполнением успеху опер Верди и поднесшей автору первый лавровый венок.

С болезненной тоской думал Верди о светлом образе той, ради которой он стремился к славе и богатству… Но образ Маргариты уже бледнел. И Верди очнулся для новой жизни, когда в прелестных и умных глазах певицы он уловил зарождавшийся огонек, вселивший в него надежды на светлое будущее.

– Маэстро, вы просите моего совета. Как вам сказать… С одной стороны, надо воспользоваться случаем и не стесняться в требованиях, с другой, не злоупотреблять вниманием антрепренёра и не забывать о гонорарах, выплачиваемых знаменитым композиторам…

– Ну, а сколько они получали?

– Недавно Беллини получил за оперу «Норма» 6800 франков, и мне кажется, что больше этой суммы вы, как молодой автор, не в праве просить…

– Благодарю вас, я так и поступлю…

– А теперь скажите же мне, какую оперу вы замыслили?

– Я боюсь, что несколько повторяюсь; я с удовольствием написал бы что либо близкое к нашим дням, к нашим мукам, но ведь над нами «победители»… Всё приходится говорить иносказательно; но если нельзя говорить об освобождении сердца Италии – Рима – от поработителей, то я буду говорить о ломбардцах, идущих крестовым походом освобождать Иерусалим… Кто слышит, тот поймёт.

– О, да, маэстро; итальянское сердце чутко. Кто слышит, тот поймёт…

Год спустя опера «Ломбардцы» была готова, и репетиции начались. Австрийские власти преследовали всё то, что напоминало Италии о её прошлых днях, о мирной, самостоятельной жизни её; в то же время духовенство стесняло искусство и литературу, преследуя всё то, что, по его мнению, указывало на недостаточность уважения к церкви. Новизна мелодий Верди, их пламенная страстность, сменяющиеся напевами, полными грусти, сожаления и отчаяния; текст этих мелодий, описывающий страдания и надежды, вооружили против «Ломбардцев» Миланскую администрацию и духовенство; появились доносы и жалобы, цензура потребовала изменений и сокращений. Верди наотрез отказался явиться к цензору.

– Опера пойдёт в том виде, как она написана, или же я её совершенно сниму с репертуара.

Когда к цензору отправились Мерелли и Солера, оба настойчиво отстаивали неприкосновенность каждого текста, каждого слова; они убеждали, просили; наконец, цензор ответил:

– Господа, не я притесняю вас; не я стремлюсь обрезать крылья многообещающему таланту… Продолжайте репетиции. Я всё беру на свою ответственность.

И опера «Ломбардцы» была в конце концов разрешена и поставлена.

Всё это заранее возбудило интерес общества к представлению, в день спектакля публика с трёх часов дня осаждала кассу и занимала места, взяв с собою остатки обеда, которые доедали в театре, распространяя вокруг ароматы жареной и варёной провизии.

Опера была встречена восторженно, многие номера сопровождались единодушными и шумными требованиями повторения, некоторые сцены вызывали даже демонстрацию публики, например, хор евреев, поющих парафразу псалма «На волнах Вавилонских», повторение которого было остановлено полицией.

Уже в этой опере ярко выступают индивидуальные особенности Верди: лиризм, естественная декламация, богатство ритма и мелодии и необыкновенное звучание оркестра.

И вот, как из рога изобилия, – каждый год появляются опера за оперой. «Эрнани», «Двое Фоскари», «Жанна Д’Арк» и «Аттила».

Уже одни названия показывают, что темой оперы избирались события, которые могли быть политически отнесены к событиям переживаемого момента; поэтому цензура силилась изменить, сократить, выбрасывать целые сцены, но, несмотря на это, в каждой опере были моменты, которые воспламеняли сердца итальянцев надеждой на освобождение страны от чужеземцев, на объединение всех итальянцев в одно мощное государство.

И Верди – как человек, как гражданин, как художник – был в те дни гордостью и любовью всего народа. И всюду разносившиеся крики «Да здравствует Верди» заменяли собою всюду запрещаемый полицией возглас «Да здравствует Италия».

В 1847 году была поставлена новая опера «Макбет». Конечно, пылкая чисто итальянская мелодика как-то мало вяжется с мрачной философией драмы шотландских героев, но и в ней есть незабвенные по красоте и силе страницы.

Когда испанец Пальма – знаменитый тенор – исполнитель партии Макдуфа – выступил в 3 акте оперы со своей арией (кстати сказать, написанной на текст знаменитого поэта <���пробел> 50 50 Автор либретто – Франческо-Мария Пиаве, иначе Пьяве (Piave; 1810–1876), однако многие арии были написаны поэтом-патриотом Андреа Маффеи (Maffei; 1798–1895). ), то при словах: