Григорий Гнесин - Воспоминания бродячего певца. Литературное наследие

Наконец премьера состоялась. Успех у публики превзошёл успех «Риголетто», но в кулуарах театра среди музыкантов, рецензистов и любителей – несмолкаемые споры.

– Конечно, достоинства огромны – драматические эффекты, изобретательность мелодий, оригинальных и страстных… но стиль, стиль… пожалуй, что вовсе нет стиля…

– А инструментовка какая-то дикая, лишённая разнообразия; бедная гармония; и при том нет цельности, связности между номерами; фразы как то отрывисты, как будто и не поются…

– Да, отрывисты, но естественны. Совершенно очевидно, что автор стремится к речитативу, близкому к человеческой речи.

– Оставьте… оставьте… Я, как француз, могу быть объективным… Про Верди можно сказать, что в системе планет современной культуры он займёт положение ниже Беллини, которому уступает в разборчивости средств и нежности, ниже Доницетти, которому уступает в гибкости, и на таком расстоянии от Россини, что последний вправе назвать его варваром…

– Сильно сказано, но не слишком верно; скажем точнее, что именем Россини закрывается страница старой итальянской школы, а именем Верди открывается новая страница, вернее новая глава, а может быть, и новая книга в истории оперного искусства.

Таковы были суждения о новой опере, в день её исполнения. Но мы должны отметить, что в ней заключается несколько моментов исключительной красоты, и эти моменты ещё долго будут трогать человеческие сердца.

<���Музыка из «Трубадура»>

Но вот в 1855 году опять в Венеции опять в театре Фениче идет «Травиата» по драме Дюма «Дама с камелиями», и страшный провал этой оперы прозвучал резким бессмысленным диссонансом по отношению ко всей деятельности Верди за последние десять лет.

Свист, шипенье.

– Довольно, довольно. Да ведь это же прямое безобразие.

– Мы брали билеты на спектакль, а не на репетицию.

– Актеры без париков, без цветных костюмов, чуть ли не в обыкновенном смокинге.

– Это же насмешка. Дать этой толстухе Донателли играть чахоточную… Ха-ха.

– Да, действительно, такой умирающей ещё не видел, вероятно, ни один врач.

– Ну, а музыка?

– Какая тут музыка. Тенор болен, баритон мечется как угорелый… Но всего ужасней – это пустота на сцене. Что это за театр, где действие происходит чуть ли не в моей квартире?

А за кулисами театра тоже шли беседы.

– Да, конечно, полный провал… Но моя ли в том вина или певцов… Время решит.

– Простите, маэстро, но право же, роль отца настолько второстепенная, что её можно было дать кому-либо другому.

– Нет, простите меня, маэстро, во второй раз я на такую пытку не пойду. Уж кажется, я пела достаточно хорошо, а между тем я сама себя не слышала – от этого наглого хохота… И почему они смеялись, не понимаю… Я кажется, не так толста…

– Да, да… вы правы… петь было трудно… И всё-таки не моя вина в том, что артисты не поняли своих ролей…

А через полгода на другой сцене в другом составе «Травиата» привела всех в восторг, и Александр Дюма сказал:

– Спустя пятьдесят лет никто не вспомнил бы о моей «Даме с камелиями», но Верди обессмертил её.

Вот лучшие страницы этой оперы.

<���Музыка>

Это было в том же 1855 году. Политическая атмосфера в Италии сгустилась. В то время как в Неаполе и Сицилии – Фердинанд Бурбон, в Риме и в центре Италии – папа, в Ломбардии и Венеции – австрийцы – каждый по своему угнетали свои страны, – в маленьком северо-западном уголке полуострова, по соседству с Францией, в Пьемонте, зарождается мысль о создании Соединенного Итальянского королевства.

Министр-дипломат Кавур, используя Крымскую войну, протягивает руку Наполеону III, чтобы идти против России в надежде, что Наполеон поможет разбить австрийцев и папу… А ненависть к австрийцам росла не по дням, а по часам.

И вот Верди в центре Франции в Париже пишет и ставит оперу, в которой изображается изгнание, избиение, уничтожение французов в XIII веке в Палермо, когда колокол, призывавший к вечерней молитве, послужил сигналом к восстанию против угнетателей.

Опера «Сицилийская вечерня» вызвала во Франции оживленную критику. Адольф Адам 53 53 Адольф-Шарль Адам, иначе Адан (Adam; 1803–1856). , ограничивая двух корифеев итальянской оперы – Россини и Верди – писал:

«Первый никогда не мог иметь того успеха, который имеет второй; всё написанное первым было как бы продолжением того, что создавали его знаменитые предшественники, тогда как Верди открыл публике совершенно иные, новые горизонты; у него появилась страсть сильная, мужественная, отчасти дикая».

Что касается Италии, то там, где царствовали французы, пьесу не разрешено было ставить в том виде, как она есть; чтобы не разжигать страсти, действие пьесы было перенесено в Португалию, и называлась она «Джованни Гузман».

Вскоре последовали новые произведения. На этот раз Верди взял темой «заговор Фиеско» 54 54 Республиканский заговор в Генуе в середине XVI века, возглавленный Андреа Фиеско против дожа Симона Бокканегра. , как одну из интереснейших страниц истории итальянских восстаний, но пьеса эта, «Симон Бокканегра», не принадлежала к числу удачных, хотя отдельные места очень красивы.

Между тем судьба Италии становится весьма интересной. Король Пьемонта Виктор-Эммануил II и его министр Кавур по окончании Крымской войны, в которой погибло немало итальянцев, с негодованием увидели, что они не выиграли, а проиграли. Наполеон III, которого они считали врагом папы и австрийцев, а следовательно, своим союзником, резко изменил поведение… Он не только встал на сторону папы, но даже предоставил ему свои войска для охраны Рима от возможных военных действий против папы. Эта измена была оценена по достоинству всеми итальянцами…

Но вот во Франции появляется опера Обера 55 55 Даниэль-Франсуа-Эспри Обер (Auber; 1782–1871). «Густав III», из истории шведского короля, убитого на маскарадном балу, по одним слухам по причине политического характера, по другим – как результат романтических похождений.

Этот сюжет очень заинтересовал Верди и он загорелся истовой работой, беспрестанно думая о пьесе, дающей живую картину придворных интриг, злодеяний, и наконец, гибель короля. Он писал эту оперу по заказу неаполитанского театра Сан-Карло и писал с неимоверной быстротой, так как в январе 1858 года она должна была быть поставленной…

И вдруг 14 января 1858 года итальянец Феличе Орсини бросает бомбу в экипаж Наполеона III, подъезжавшего к театру Парижской Оперы. Наполеон остался жив, а Орсини, конечно, казнён. Но вся политическая ситуация мгновенно изменилась… во избежание вполне возможных волнений в Италии цензура не решалась пропустить в постановке оперу, где изображается убийство короля. Тогда директор театра потребовал от Верди уплаты неустойки, или переделки либретто, или же представления совершенно новой оперы. Но Верди отказался от каких либо переговоров, предлагая принять оперу в том виде, как она написана.