Сергей Беляков - Парижские мальчики в сталинской Москве [litres]

Мать Ирины Елизавета Игнатович происходила из еврейской семьи, которая вынуждена была бежать из Польши в 1920 году, очевидно, после поражения большевиков под Варшавой. Елизавета профессионально занималась фотографией. Многие из новогодних открыток, которые миллионы советских людей из года в год присылали друг другу, были созданы по ее фотографиям. Известными фотографами были ее брат Борис и сёстры – Елена и Ольга. Борис Игнатович вместе с Александром Родченко стал одним из создателей знаменитой фотогруппы при Всероссийском объединении работников новых видов художественного труда “Октябрь”.

В своих воспоминаниях Ирина предстает легкомысленной и наивной девушкой. Еще в Болшево она проводила всё время или в заботах о грудном сыне, или в совершенно детских играх с Алешей, Митей и Муром. Может быть, так оно и было. Но не исключена и другая версия.

Разведка давно и успешно использует красивых молодых женщин. Во-первых, красивая женщина сама по себе отвлекает внимание, притупляет чувство опасности. Во-вторых, если она еще и умна, она может и одна, без помощников, добыть необходимые сведения. И уж нет цены женщине, если она умеет скрывать свой ум, прикидываясь наивной, глупенькой девчонкой. Не такой ли была Ириша?

Весной 1940-го она устроилась работать официанткой в Коктейль-холл на улице Горького, 6. Это на первый взгляд может показаться, будто несчастная молодая мать, лишившись кормильца (Алексей Сеземан арестован в ноябре 1939-го), вынуждена пойти на тяжелую и скучную работу. На самом же деле служба в таком своеобразном заведении, как Коктейль-холл, требовала особых качеств, а трудоустройство – связей. Затем скромная официантка займет место секретарши в Наркомате внешней торговли. Место более чем хлебное, престижное и требующее связей еще более серьезных. Мур, узнав об этом, потрясен: “Ирина работает теперь в Наркомвнешторге, как секретарша. (Из Коктейль-холла в Наркомвнешторг!)” 1202По его словам, одевалась Ирина “превосходно” и даже “прешикарно” 1203.

К сожалению, мы очень мало знаем об этой поздней дружбе Мура с Ириной и Алексеем. Ни дневников, ни писем не осталось от этого периода его жизни. Но вот интересное свидетельство. Софья Львова писала Анастасии Цветаевой, что Мур перед уходом на фронт “заходил к Мите [Сеземану. – С.Б. ] прощаться и подарил ему фотографию свою”. 1204Но Митя, как мы знаем, еще сидел в лагере. Значит, Мур заходил к Алексею. Ирина и Алеша были среди тех московских знакомых Мура, кто последними видел его живым.

Выбор профессии как будто был предопределен и происхождением Мура, и окружавшей его литературной средой. Еще зимой-весной 1940-го ему нравились атмосфера писательского Дома творчества, разговоры о литературе с Ермиловым и Зелинским. В 1940-м он еще выбирал между живописью и литературой. Через год уже и выбора такого не было: в марте 1941-го Мур писал Але, что “окончательно охладел к призванию художника” 1205. Зато превратился в знатока Маяковского и Багрицкого, занялся историей литературы и поэтикой, всерьез собирался стать литературным критиком. А позже склонялся к литературоведению, причем в большей степени французскому.

Эдуард Бабаев, который был приятелем Мура в Ташкенте, упоминает его статью о современной французской поэзии. По словам Бабаева, эту статью прочитал и высоко оценил Алексей Толстой. Писатель даже пообещал Муру напечатать эту статью в “Новом мире”. 1206Однако статья не только не была напечатана, но, по-видимому, и не сохранилась.

Еще в ташкентском поезде в ноябре 1941-го Мур задумал составить антологию французской поэзии: стихи Готье, Бодлера, Верлена, Малларме, Валери, де Мюссе. Эта антология или утеряна, или, вероятнее всего, осталась только в замыслах. Зато в 1942-м Мур составил рукописный сборник под названием “ Diverses Quintessences de l’esprit moderne (XIX-e – XX-e siècles): anthologie de citations. Asie Soviètique, 1942 , Tachkent ” 1207(“Различные квинтэссенции современного духа (XIX–XX веков): антология цитат. Советская Азия, 1942, Ташкент”).

Получилась антология цитат не только поэтических и не только французских. Это небольшая рукопись в 61 страницу, причем открывает ее цитата из книги Анри де Монтерлана “У фонтанов желания”. Далее идут цитаты из Поля Верлена, Эрнеста Хемингуэя, Шарля Бодлера, Андре Жида, Стефана Малларме, Олдоса Хаксли, Поля Валери, Анри Бергсона, Ипполита Тэна, Луи-Фердинанда Селина, Ивана Тургенева, Осипа Мандельштама, Анны Ахматовой, Николая Гумилева. Французы цитируются на французском, русские на русском, Хемингуэй и Хаксли – в русских переводах.

Любовь к литературе, прежде всего родной, французской, соединялась у Мура и с интересом к политической жизни: “На материале некоторых современных произведений можно проследить тот путь, который привел к поражению Франции; современная французская литература – золотая (здесь и далее выделено Муром. – С.Б. ) жила для исследователя литературного и исследования общественно-политического. И я твердо намерен взять монополию на этот Клондайк. Это – моя область” 1208, – писал он сестре 15 апреля 1943 года. А в мае 1943-го он поставит перед собой цель: написать историю современной французской литературы от Первой мировой войны до начала Второй мировой: “Этот путь – культурный, литературоведческий, писательский, переводческий – мой единственный путь. Всё остальное – не по мне”. 1209

Кроме того, Мур писал стихи и прозу. У него была толстая записная книжка под названием “Проба пера: сборник стихов и прозы”, также сохранившаяся в архиве. Увы, поэтический гений Цветаевой не коснулся Мура. Если, скажем, Лев Гумилев оставил бы науку и занялся поэзией, он не смог бы, конечно, превзойти Николая Степановича и Анну Андреевну. Но были у него все-таки и удачные, талантливые стихи. О Георгии Эфроне и такого сказать нельзя.

Какаду не голубь, он не воркует, а довольно громко и противно кричит. Какаду – не пестрый, красочный, а белоснежный попугай с белым, желтым, розовым или черным хохолком. А Париж – многоцветный, никак не белокаменный. Сочетание “во вдохновеннейшем” даже вслух прочитать трудно.

Мур пытается обыгрывать поэтические штампы, причем штампы самые низкопробные, но игры не получается.