Татьяна Перцева - Асфальт в горошек

Как всегда, не полагаясь на собственную память, я стала расспрашивать своих сверстниц. Моя знакомая Люда Грин тоже мало что помнит: «К тому моменту, когда я стала что-то соображать, у мамы никаких украшений не было, сохранилась только брошка из деревянных цветочков с подвешенным колокольчиком, которую мама привезла в дни своей молодости с Западной Украины. Еще, как последняя ценность, лежали золотые часики, которые давно не ходили. Часики давно ушли, а брошка сохранилась. Мама вспоминала, что у нее до войны было много всякой бижутерии, моей любимой игрушкой была случайно сохранившаяся коралловая бусинка. Зато остались мамины фотографии, на одной из них она в жемчужных бусах, которые ей подарила свекровь, и с кольцом. Правда, после отъезда свекрови бусы исчезли, но фотография осталась.

Я сейчас пытаюсь сообразить, какие украшения были у других моих родственниц. Точно знаю, что ни у кого из них уши не были проколоты, значит и серег не было. У тети была золотая брошь, которую ей подарил муж на серебряную свадьбу. А вот моя свекровь обожала всякие блестящие броши, они так у меня и остались.

Были еще и мужские украшения — запонки, заколки для галстука. Запонки тоже сохранились, может, когда-нибудь опять войдут в моду.

Пока перебирала весь этот хлам, наткнулась на свою «серебряную» школьную медаль и университетский значок».

Тане Вавиловой тоже мало о чем есть вспомнить: «Танечка, те немногие драгоценности, которые остались в семье после 1917 года, снесли в Торгсин. (Сокращенное от „Торговля с иностранцами“. ) На золото и столовое серебро можно было купить продукты. Голод высосал из многих семей почти все памятные вещи. Вплоть до крестов и обручальных колец. На память осталась только японская баночка, где они хранились. Бабушка потом никакой бижутерии не носила, серебра тоже („няньки серебряные кресты носят“, говорила). Она считала, что чем фальшивое, то лучше никакого. (Кстати, так же считала и моя мама и всю жизнь мне об этом твердила. Так и вбила в голову. С тех пор, как стала взрослой, никогда не ношу бижутерию. И никогда — так называемые синтетические камни.) У мамы прабабушкино кольцо с малюсеньким бриллиантиком украли еще в молодости. Увы! В 1920—1930 годы ничего не носили, военный коммунизм приучил, что все это буржуазные предрассудки, даже галстуков не носили. Потом стало потихоньку возвращаться. Мама носила бусы. Помню, были из хрусталя, не круглые, а многогранники. Еще какие-то черные бусы, переливающиеся синим и фиолетовым, тоже граненые, и к ним клипсы. Уши не были проколоты (и у меня тоже). Клипсы с фальшивыми бриллиантами были, в середине крупный, а вокруг мелкие камушки. А, еще брошь, она осталась вместе с одной клипсой из фальшивых бриллиантиков, остальное внуки потеряли. Брошь — золоченая серебряная булавка с крупным хрусталем в центре . (Это та, о которых я писала, у меня такая тоже есть, но куплена уже в антикварном.) Кулончики были тоже с хрусталем в форме слезки. А так особенно не увлекалась. Только в 1960-е годы мама купила мне и себе золотые колечки. У меня был красный рубин, а у нее розовый, а по бокам от него по листику с прожилками. Я свое посеяла, а мама так и не снимала до конца, оно после ее смерти мне осталось. Как-то мало мы с ней тяготели к украшениям, хотя она кокетливее меня была в тысячу раз. Видно, осталось это бабушкино убеждение, что бижутерию стыдно носить, лучше ничего. А на настоящее не было денег».

Немногим больше было в семье Зухры, но тоже многое съели революция и война: «Бабушка имела в молодости всякие узбекские украшения, а дед, ее муж, забрал их на съемки, и они оттуда не вернулись. Ну в те годы это же был пережиток буржуазный и мещанство. После возвращения из лагерей папа купил ей каплевидные сережки с бадахшанской бирюзой, скромные и минималистские, как сказали бы теперь. Я их выцыганила у бабушки в студенческие годы, а у меня их украли. Правда, она носила обручальное кольцо. А еще у нее хранились, но она не носила дутые подковообразные а ля цыганские серьги. Они хранятся у меня. То есть я презрела их и не взяла себе, а когда меня ограбили, они были не у меня и тем самым сбереглись! Мама была из небедной семьи, и родители надевали на нее всякие украшения. Но при этом она была умненькой девочкой и училась, опережая своих сверстников вместе с девочками намного старше. Те, невзлюбив ее за сообразительность и успехи в учебе (а скорее, позавидовав украшениям, знакомо все это) , устроили показательную травлю, вызвали ее, пионерку, на комсомольское собрание и готовы были растерзать. От страха она спряталась под сценой и не вылезала оттуда, пока все не разошлись. Еле добралась до дома, все с себя сняла и никогда не носила никаких украшений. Вернее, «никогда» — это до середины семидесятых, когда папа привез из Индии всякие бусы из слоновой кости и полудрагоценных камней, ну ты знаешь, что там за бусы. К тому времени подросла я и стала, глядя на своих сокурсниц, покупать маленькие вещички из золота, тут и мама приобрела несколько вещиц, у нее появилась цепочка, сережек не было никогда, колечко в виде гладкого овала вместо камня, а по бокам сеточка, и строгие прямоугольные золотые часики с кожаным ремешком.

У нас был разлад с маминой мамой, той бабушкой, она вела себя не «политкорректно», пока сидел мой папа, и маме пришлось выбрать ту или эту сторону. В итоге я бабушку ту видела только раза три в жизни, а пара вещиц от той бабушки была спрятана в подвале и была дана мне уже взрослой, папа их не видел и не знал. И опять-таки, эти вещи были украдены со всеми остальными в 1985 году, когда в моей квартире вскрыли замок и украли все мое золотишко. А вещички эти были очень особенные: бухарские серьги, дореволюционные, из мягкого желтого золота высокой пробы. Такие, как ты мечтаешь, но без камней и жемчуга, а только филигранная работа. Все украшения на них состояли из шариков размером с маковое зерно. А еще был браслет, тоже дореволюционный, европейской или русской работы. Как строгий браслет для часов, из золота разных цветов: красного, желтого и слегка зеленоватого. Сейчас было бы в тему».

Увы, сочувствую, помню я такие браслеты, всю жизнь мечтала, всю жизнь денег не было.

Да и Лида Козлова, маменька которой была актрисой, тоже небогата в смысле воспоминаний и украшений: «О маминых украшениях мало что могу сказать. Моя мама была скорее модницей-теоретиком. Она выписывала дефицитные журналы, коллекционировала интересные фасоны, но редко что шила „путное“. Прожекты оставались в стадии разговоров. Пожалуй, у мамы была коллекция хороших бус: горный хрусталь, янтарь, чешское стекло. Браслет помню в виде змеи. Ничего не хранилось, все надевалось на сцену, последние бусы истребила я». Потом Лида добавила, что серебряные полтинники, предназначавшиеся для маминого браслета, сейчас находятся в коллекции внуков.