Лина Тархова - Заложники Кремля

У Раисы Максимовны почти всегда не складывались отношения с прислугой. В молодости она, рассказывают, была скромным, требовательным в первую очередь к себе, человеком. Ее даже тяготили всякие проявления угодливости и заискивания.

— Со мной не здороваются, а кланяются в пояс. Противно. Что делать? — жаловалась она знакомому в Ставрополе, когда ее муж стал первым человеком в крае.

Но привыкла к тому, что люди по-холопски гнут перед ней шеи.

Главный телохранитель Горбачева Владимир Медведев рассказывает, как в начале 1984 года (у власти еще был умирающий Константин Черненко) он получил задание сопровождать Раису Максимовну в путешествии в Болгарию. Основательно подготовился к поездке, как и положено, изучив прежде всего вкусы и привычки охраняемого объекта. Раиса Максимовна всегда придерживалась диеты, требовала строго определенной кухни, в рацион обязательно входили соки, очищенная вода. Шторы требовались определенного цвета и плотности, в комнатах должна выдерживаться определенная температура. Вполне выполнимые требования! Интересы: церкви, соборы, музеи, театр, литература…

Оказалось, Горбачеву легко и приятно охранять. Человек бывалый, Медведев недоумевал: на чем основана репутация Раисы как злой, мстительной женщины? И понял это только после многочисленных поездок четы по СССР и всему миру.

Главная черта Раисы Максимовны, понял, наконец, телохранитель — желание быть в центре. И если кто-нибудь об этом забывал, она находила способ об этом напомнить. Во время встреч с Нэнси Рейган и испанской королевой Софией жена советского президента пошла даже на нарушение устоявшегося этикета, чтобы подчеркнуть свою значимость. Она, утверждает бодигард, специально опаздывала, чтобы каждый участник торжества увидел — без нее не начинают.

Раиса Максимовна старательно готовилась ко всякой поездке, особенно заграничной. И потом в знаменитых музеях или соборах задавала гиду вопросы, на которые уже знала ответ. И всегда была рада с торжествующим видом поправить экскурсовода или даже отчитать его тоном провинциального педагога. Господи, ну разве нельзя простить женщине такую слабость?

Охранник не прощает. И не скрывает, что служба у Брежнева, порой принимавшая весьма унизительные формы, была куда слаще. Он пытается проанализировать сам феномен профессии телохранителя в нашей стране:

« У русских правителей они всегда, еще до Романовых, были не только хранителями тела, а и « няньками ».

Рискуя карьерой, Медведев со товарищи, например, пытались разбавлять водой «Зубровку», которой Брежнев запивал свое успокоительное. Таскали с собой полный набор очков всех видов — Ильич их часто разбивал. Приходилось оказывать и более интимные услуги. Какие именно, телохранитель не расшифровывает. Медведев не пил и не курил, чем гордится как профессионал. Но Брежнев частенько ночью звонил телохранителю:

— Володь, ты не спишь? Сколько сейчас времени? Приходи покурить.

А Брежневу в то время, в 70-х годах, врачи уже категорически запретили брать в рот сигарету. Изворотливый ум старого курильщика нашел выход: телохранитель закуривал, а хозяин жадно заглатывал дым. Однако Медведев курил осторожно, стараясь не затягиваться, и кайф у барина был не тот.

Тогда придумали другое. Возле бассейна, где плавал Брежнев, а он до старости любил делать долгие заплывы, сажали настоящих, без обмана, курильщиков. Ильич подплывет к бортику, наглотается от них дыма и кайфует:

— Молодцы, хорошо курите!

Крякнет и радостно плывет дальше.

И все-таки, несмотря на многие « подневольные унизительные обязанности, о которых не подозревает никто — ни обыватели, ни ближайшее высокое окружение », как загадочно выражается Медведев, описывая свою службу у Леонида Ильича, все его симпатии принадлежат семье Брежнева, а не Горбачева.

Почему? Ну, во-первых, чувству не прикажешь. Прикипел суровый охранник душой к старцу, полуребенку, каким стал к концу жизни бровастый Ильич. Первый секретарь Кисловодского горкома партии рассказал такой эпизод: едут они с Брежневым по городу и видят лотки с мороженым.

— Купите мне мороженое! — просит Брежнев. Секретарь замешкался, нельзя же так сразу остановить кортеж, несолидно! А Брежневу не терпится, опять спрашивает:

— Вы купите мне мороженое?

Не сразу, но мороженое генсек все же получил. Этот же секретарь рассказал и другой эпизод: подарил отдыхавшему в его краях Ильичу красивый кинжал, но позволил себе пошутить:

— У нас положено за все острое выкуп брать.

Брежнев хлопает себя по карманам — нигде ни монетки не завалялось. И правильно, зачем генсеку деньги? Положение спасла его жена Виктория Петровна, отыскала где-то у себя пятнадцать копеек. Надо сказать, высокий гость в долгу не остался и скоро вручил дарителю именные часы с собственным барельефом и гравированной росписью: Брежнев.

Леонид Ильич был добрым, хлебосольным хозяином патриархального склада. Его, благодетеля, и полагалось любить. Кстати, если читатель обратил внимание, все кремлевские дети — Галина Джугашвили, Светлана Аллилуева, Рада Хрущева, Вера Булганина — отмечали исключительную преданность и сердечность прислуги. Что не удивительно: в их времена профессия горничной, поварихи, шофера, любого человека из барской обслуги это прямо предполагала.

Горбачев же начал демократизацию, и капризы работников сервиса, вмиг осознавших свои права, как раз и показывают, насколько он в этом преуспел.

Но все же что-то мешало дом Горбачевых полюбить. Не было в них «расейской» широты. Они всегда жили крайне замкнуто, никого, кроме ближайших родственников, не впуская в свой дом. Исключением были разве что студенческие времена, когда Раиса ни одного пробегавшего мимо знакомого не отпускала, не напоив чаем с пирожками. Или времена, когда в Ставропольский край, где Горбачев был рядовым секретарем крайкома, а потом первым, наезжали отдохнуть Брежнев с супругой, Галина Брежнева с супругом, Андропов и многие другие московские начальники. Для них всегда устраивались пышные приемы в живописнейших местах, в заветных охотничьих домиках.

В Москве они жили уже по своей воле — затворниками. Доходило до курьезов. Если Горбачев, уже будучи генсеком или президентом, не успевал закончить на Старой площади в ЦК или в Кремле какие-то дела, он брал вечером в свою машину сотрудников, с которыми нужно было эти дела быстро обсудить — Яковлева, например, или Шеварднадзе. Но, как только тема была исчерпана, высаживал их на полпути.

Закрытую жизнь выбрали сознательно: Москва ужаснула ставропольских провинциалов чудовищными нравами: здесь в высших кругах не бывает друзей, есть только соперники.